Китайская власть

В период работы в Комитете по внешним связям Администрации Санкт-Петербурга (2017–2018), а также Администрации Ленинградской области в рамках своих служебных обязанностей принимал участие в работе по установлению и развитию сотрудничества Санкт-Петербурга и Ленинградской области с городом Ухань, городом прямого подчинения Чунцин, провинцией Сычуань, городом Сиань, городом прямого подчинения Шанхай, а также принял непосредственное участие в организации и проведении установления контактов с региональными и центральными органами исполнительной власти КНР, Компартии Китая, в том числе принимал участие в сопровождении и переводил слова заместителя председателя КНР Ван Цишаня в июле 2018 г. в Санкт-Петербурге. Принимал участие в организации приема президента СРВ Чан Дай Куанга (1956–2018) в Санкт-Петербурге в июле 2017 г. roles(reader-all)

Китайская власть - Теория китайских элит и китайский субэтнический регионализм

Теория китайских элит и китайский субэтнический регионализм

Гонконгские события 2020 года и не только говорят, что Китай сегодня — это качественно иной политико-экономический организм, кардинально отличающийся от привычного образа постколониального зависимого и уязвимого регионального азиатского игрока, где сущность внутренних конфликтов группировок была третьестепенным фактором развития страны, а основным фактором было влияние внешних сил. Проще говоря, при Си Цзиньпине Китай из объекта влияния западных держав начал превращаться в субъект мирового политического процесса.

Ситуация менялась с 1949 г., и к 2012 г. изменения набрали критическую массу и приняли качественно новый характер с приходом к власти Си Цзиньпина, взявшего курс на достижение максимального китайского суверенитета — экономического, цивилизационного, исторического — и, как следствие, оформившегося в политические и законодательные изменения.

Фундамент западного и российского востоковедения составляют знания о колониальном периоде существования Китая, когда западные страны и СССР имели непосредственное отношение к формированию внутренней политики и стратегии воюющих между собой групп китайских милитаристов первой половины XX в. Они безнадежно устарели. Новые знания о происходящем во внутреннем дворе «китайского Кремля» — резиденции Чжунаньхай, некогда бывшей штабом Русской императорской армии в Пекине во время Боксерского восстания, практически недоступны. Смерть Ван Мина и Пэн Дэхуая в 1974 году окончательно закрыли канал достоверной информации о Китае для высшей политической элиты СССР, лишили Россию доступа к политической инсайдерской информации и возможности влиять на Китай. Годы политического безвременья, утраты суверенитета в России, разворот двух стран в сторону Лондона и Вашингтона, привели к запустению в отечественном востоководении, вырождению его в науку об экзотическом восточном соседе, которое прервратилось в значительной части в лучшем случае в прибежище ярких фокусников, в худшем – явных шарлатанов и агентов влияния, отрабатывающих западные и китайские пропагандисткие штампы о «китайской экспансии», «вассале Китая» или о «победе рыночного социализма в Китае и полном отсутствии проблем». Реальные проблемы Китая, его элит, его внешней и внутренней политике, проблемах роста производительных сил, культуры, науки, религии – в лучшем случае сводились к переводу статистических материалов Госстата КНР, передовиц «Синьхуа», сдобренных литературщиной сравнений с историями Сражающихся царств.

В худшем – открытым антироссийским повторением «выводов» Пентагона, RAND и SIPRI  — рождающим в отношении Китая зоологические страхи, препятствующие росту влияния РФ на процессы восточного соседа. В это же время в России и Китае выросло целое поколение людей, получивших высшее образование на китайском языке, активно работающих в Китае – огромное количество практиков-профессионалов, лишенных теории происходящего в Китае, вынужденных питаться токсичными выводами тех, кто зачастую не провел в Китае и месяца своей жизни, но при этом предлагающим свою экспертизу высшим органам государственной власти России, находясь в прямой зависимости от грантов китайских органов власти. Любая попытка младших научных сотрудников указать «корифеям востоковедения» на вопиющие нестыковки в описываемых процессах натыкалась на зубовный скрежет и фанатичное камлание заученными максимумами «мирная передача власти новому поколению китайских политиков», «успешные реформы рыночного социализма» и т.д.

На другом фланге знаний о Китае, однако действовали поборники «сакрального экстаза», «гаданий во время чайной церемонии» и «битвы конца в год белой крысы» – Россия, ее понимание Китая, оказалась в тисках между зарубежной пропагандой и эпилиптическими припадками придорожных гадателей и шаолиньскими фокусниками, которых чурались все имеющие отношение к реальной многолетней, и что главное — результативной работе в Китае профессионалы, но не смогли избежать органы высшего управления РФ.