Китайские миллионы

Дрожащей рукой она отвела в сторону Будимирского и шепотом произнесла:

— Японец отравил меня… не выпускай его из виду, иначе я погибну… Не делай вида такого… смейся, как я… он по-немецки не понимает, а я объясню тебе все, что случилось и что нужно делать… Улыбайся же… яд этот действует не скоро, и мы успеем все сделать… Немедля зови его ужинать в «Boa-Vista»… силой веди его, если он не захочет…

IX. Драма в ресторане

Всегда прекрасный актер, Будимирский почувствовал даже своим огрубевшим сердцем, что Иза переживает фатальный час, и сыграл свою роль превосходно.

— Ну-с, довольно этой дурацкой игры, — и глупо и поздно. Поедемте, Хако, поужинать вместе.

— Вы очень любезны, сэр, но мне нужно к полуночи быть в Гон-Конге, а теперь… уже четверть одиннадцатого, — ответил Хако.

— Пустяки! — возразил Будимирский. — Вы мне нужны… я имею вам передать нечто важное по тому делу, которому мы оба отдали себя и по которому вы… даже не имеете права ослушаться меня… Я вас задержу не надолго…

Хако сильно побледнел под своей желтой маской. «Недолго, — думал он. — Яд начнет действовать не ранее, как часа через два-полтора, я, может быть, успею удрать от этого… Хотя какие же основания подозревать меня и в чем?»

— Сэр, — ответил он вслух, — подчиняюсь вам, во имя долга и отложу пока свое личное цело.

— Едем, — обратился Будимирский к Изе, которая во время их разговора, вырвав незаметно из своего карнэ листик бумаги, написала на нем несколько слов и сжала бумажку в руке.

— Я готова, едемте, — улыбаясь ответила она и быстро прибавила Будимирскому: — ты с ним поедешь, — не выпускай его.

Впрочем приказ этот был излишен. Хако был свято предан делу и по приказу Будимирского, обладателя талисмана, человека, которому Ситрева доверила всю судьбу дела, он бросился бы в огонь и в воду. Он молча сел с Будимирским, по его приглашению, в колясочку, хотя ему показалось странным, что Иза одна поехала сзади их.

— Дай им уехать вперед немного, — сказала она рикши-малайцу и, когда он сдержал немного свой бег, прибавила: — хочешь заработать крону?6

— О, милостивая госпожа, зачем ты шутишь? — воскликнул малаец.

— Я не шучу. Возьми вот эту бумажку… Теперь ты обгонишь тех во всю силу твоих легких, высадишь меня у подъезда «Boa-Vista» и помчишься, что есть духу, к главной пристани, где найдешь паровой катер без имени и с рулевым в красной феске. Передашь ему эту записку, а сам останешься сторожить катер. Ну, скорее!

Дженрикши помчался как стрела… Иза слышала свист, вырывавшийся из легких малайца. Через две минуты они обогнали дженрикши Будимирского, а еще через 5 минут Иза выскочила у иллюминованного подъезда шикарного ресторана, а малаец помчался на пристань.

«Раньше 10 минут их ждать нельзя, я успею» подумала Иза и, поднявшись в первый этаж, спросила лакея, где хозяин ресторана.

— У себя на половине, — ответил лакей-китаец.

— Проводите меня к нему, — приказала Иза и добавила, видя нерешительность китайца, — я знакома с ним и имею к нему важное дело.

Китаец поклонился ей и, пройдя через анфиладу в 4–5 комнат и галерею, ударил в гонг у маленькой двери во флигель, соединенный галереей с главным зданием, объяснил, что нужно открывшей ему прислуге, и удалился.

— Что вам угодно, синьора? — спросил Изу вышедший к ней в галерею высокого роста брюнет с оливкового цвета лицом, открытым и симпатичным взглядом.

— Дон-Хозе, вы меня, конечно, не узнали… Я Иза ди-Торро, дочь друга вашего детства, которого вы так любили…

— Иза ди-Торро?! Santa-Maria! Та милая, чудная малютка, которую… Скорее, скорее, пожалуйте сюда. Carrambo! Что за радость! Ко мне, ко мне, милости просим, — заторопился действительно взволнованный и обрадованный хозяин ресторана.

— Нет, нет, дорогой Дон-Хозе, другой раз! Теперь у меня едва ли минута есть для беседы. Выслушайте меня здесь и, во имя вашей дружбы к моему покойному отцу, исполните мою просьбу. Я переживаю страшную драму… Меня только что отравили ядом, противоядие которого европейские доктора не знают… отравил один японец… из него хотя бы пыткой нужно исторгнуть название противоядия… Сейчас мой друг привезет его сюда… Дайте нам в виде кабинета такое помещение, откуда никто не может ничего услышать и… не удивляйтесь крикам, если вы их услышите. За ними вслед придет мой рулевой с катера, мой молочный брат… вы узнаете его по красной феске… Поместите его у двери кабинета, чтобы он мог войти по первому моему зову… Ради Бога, вы сделаете это?

— Все, все, что прикажет мне дочь друга, которому я всем обязан… Я нашел бы вам многое сказать, но вы говорите, что теперь поздно… вам лучше знать… Сюда, сюда пожалуйте.

Он вывел ее в боковую галерею и провел в последнюю дверь из ряда расположенных на ней. Это был большой роскошно обставленный и устланный коврами кабинет, окна которого над верандой выходили на набережную.

— В эту галерею и кабинеты я не прикажу никого пускать… Иду отдать приказания, но, ради Бога, объясните мне все, когда… когда вы успокоитесь.

— Завтра, завтра, друг мой, если Бог даст… Торопитесь теперь, — воскликнула Иза, и Дон-Хозе ушел.