Китайские миллионы

Счастливый Бониве не отходил от monsieur Duboy, он был в него влюблен, он был полубогом для француза, которому отныне не зачем было продолжать свою деятельность коммивояжера. О, нет! Благодаря Дюбуа, он откроет сам фабрику, он купит замок, он немедленно женится, он на первых же выборах будет баллотироваться и, конечно, будет избран депутатом… А там… кто знает, — министром, президентом… Это так хорошо звучит: «President de la Republique Francais Raoul de Bonnivet…» Частицу de, конечно, можно прибавить, имея состояние в полмиллиона. И всем этим он обязан monsieur Duboy… О, если бы он знал, чем он может отслужить ему… Ничем, — он знает. Но он надеется, что monsieur Duboy не откажется принять от него хлеб-соль в Марсели…

Напрасно Будимирский отказывался своим решением высадиться в Бриндизи, отсутствием подходящего костюма, которого он решил не делать раньше Лондона, где его ждут дела, Бониве не только вырвал у него согласие, но снял мерку с него и протелеграфировал ее из Суэца лучшему портному в Марсели, уверяя, что к приходу «Indo-Chine», к утру, все будет готово, monsieur Duboy с его «очаровательной супругой» проведут день в кругу семьи и друзей Бониве, а вечером с экспрессом отправятся через Париж и Лондон. Бониве телеграммой же сообщил родным и невесте о том, что неожиданно возвращается богатым человеком, сообщил и причину внезапного обогащения и приказал устроить в такой-то день великолепный банкет в «Café de la Paix» на Каннебьере, приготовить роскошный букет для madame Duboy и т. д.

В Суэце, перед входом в Средиземное море, Будимирскому еще раз пришлось переодеться по сезону: стоял чудный ноябрь, и плавание вплоть до Бриндизи не было нарушено ни бурей, ни даже свежим ветром.

Только когда «Indo-Chine» обогнул Сардинию и переменил курс прямо на Марсель, задул испанский муссон, и стимер сильно потрепало.

В Марсели на пристани друзья и родные Бониве устроили ему и Будимирскому царскую встречу с букетами, шампанским и речами и уличные badauds недоумевали, какой такой министр или знатный иностранец touche lе sol de France с такой помпой.

Триумфатор Будимирский был счастлив и доволен собою выше меры, но Иза расставалась с «Indo-Chine» грустная, задумчивая, — здесь больше трех недель она не знала горя, Будимирский не пил до безобразия, ничья кровь не была пролита, она была окружена славными, симпатичными людьми… Что ждет ее впереди? Еще «восемь лун» осталось ей быть спутницей в жизни этого злодея, к которому приковала ее судьба…

В лучшей марсельской гостинице они отдохнули, переоделись (фрак и все прочее действительно были готовы для Будимирского), а в 2 часа он в качестве виновника торжества входил в «Café de la Paix», где речи и вино лились рекой до вечера, — Бониве все сумел сделать en grand, а невеста его, скромная девушка, миловидная Жанет Кузен, очень полюбилась Изе.

В 9 часов вечера они уже мчались в экспрессе. Ночью мелькнул Лион, Макон, Дижон, утром они пили кофе в Париже, пересели в Nord-expresse, перед вечером переправились через покойный Ла-Манш и около 10 часов вечера лихой хендсом-кэб вез их по окутанному туманом Лондону на Нортумберланд-Стрит, в роскошный и монументальный «Continental-Hotel»…

XV. Начало реализации всех грез — Трильби

Швейцар монументального отеля даже не поднялся открыть дверь при виде одинокого хендсома с двумя седоками, двумя чемоданами и саками.

По телеграфу ни для кого номера не были заняты, — Будимирский упустил из виду эту необходимость, и знатных путешественников нельзя было предполагать в этой скромно явившейся на хендсоме чете. Два boy'я подхватили легонькие чемоданы и свертки Изы и Будимирского и внесли за ними в вестибюль, где другие boy'и, помощники швейцара, лакеи и клерки из бюро с любопытством осматривали иностранцев, очевидно, ошибшихся адресом, — им нужно было куда-нибудь в Boarding House ехать, туда, в дешевые кварталы, за Оксфорд-Стрит. Будимирский их всех поразил.

— Manager, please! — громко потребовал он управляющего.

— Он в бюро, — ответил один из boy'ов.

— Так что ж вы думаете, что я за ним пойду? Крикните его сюда, да поскорее, — приказал Будимирский, а сам, предложив руку Изе, прошел в Reading Room, громадную залитую электрическим светом читальную залу, где за простынями-газетами дремало два-три янки, запоздавшие в театр, не знавшие, как убить время, и не имевшие своего клуба.