Китайские праздники. Древние традиции, памятные до наших дней

И все же это пышное зрелище, которое можно было увидеть до недавнего времени, лишь бедное подобие несравнимо более грандиозного шествия и церемонии, происходивших столетия назад. Тогда лодки зачастую были укомплектованы командой из более чем пятидесяти человек. Капитан каждой команды был одет в белое и держал в правой руке большое белое знамя, которым он размахивал, подавая команды гребцам. Левый рукав его одежды был особенно длинным и почти доставал до земли, а подача им сигналов знаменем сопровождалась ритмичным движением этого рукава, что производило впечатление изящного церемониального танца. В других регионах капитаны одевались как полководцы в китайском театре и имели при себе настоящее оружие, а не обычные деревянные мечи.

Какова была причина часто повторяемых распоряжений правительства, запрещающих этот праздник? Было ли это хорошо известное презрение китайцев к спорту и всему остальному, что имеет отношение к физической активности? Или дело в том, что иногда эти ряженые полководцы вели себя как настоящие военачальники, убивали невинную жертву и устанавливали ее голову на носу лодки? Предположительно, такое случалось, но это не может быть единственной причиной для запрета. Гонки были опасными. Лодки могли перевернуться, а не каждый китаец – хороший пловец; когда происходил несчастный случай, никто не приходил на помощь несчастным жертвам.

Но есть причина, которая лежит гораздо глубже. Когда читаешь сообщения о лодочных гонках, возникает чувство, что «несчастные случаи», не всегда случайны; скорее, это нечто предопределенное: по крайней мере одна из лодок должна была перевернуться и по меньшей мере один человек должен был умереть. Это было нечто вроде испытания: некий бог ожидал жертву и выбирал ее среди гребцов. И по этой же причине никто не бросался спасать команду: не следует вмешиваться в волю божью. Пусть бог один выбирает себе жертву, в противном случае он может вместо нее забрать ее спасителя.

Если спросить мнение людей об этом празднике и его возникновении, то нам расскажут трогательную и прекрасную историю.

III век до нашей эры был периодом Сражающихся царств, веком нескончаемой героической борьбы крупных феодальных владык за главенство. Большая часть феодальных царств уже исчезла, и остались только семь, самым могущественным из которых было царство Чу на юге (современные провинции Хубэй и Хунань). Это было отчасти варварское царство, и «настоящие» китайцы его презирали, но в этом царстве был изысканный, роскошный двор – центр политики и утонченности. Представитель одной из самых высокопоставленных местных семей Цюй Юань был министром и советником царя Чу. А еще он был прославленным придворным поэтом. Он был глубоко озабочен судьбой своей страны и пытался повлиять на монарха, чтобы тот сделал все от него зависящее для его родины. Владыка не принял его совет, и ему пришлось уехать. Он покинул страну и бесцельно скитался в глубоком отчаянии и нарастающей меланхолии. В конце концов он добрался до реки и увидел бесконечный поток воды, текущей в сторону великой Янцзы и океана. Здесь он сочинил одно из своих самых прекрасных стихотворений, подытоживавшее его жизнь и деятельность, идеалы и достижения, в нем он прощался с миром, своей страной и царем. И потом он бросился в воду. Его соотечественники жалели его и стали бросать в воду рис в качестве жертвоприношения мертвому, потому что душа, не получившая подношение, будет страдать от голода. Но душа Цюй Юаня явилась группе рыбаков и сказала им, что она все равно мучается от голода, потому что огромный дракон отнял у нее рис, который они приносили ей. Они должны обернуть рис в небольшие лоскутки шелка и завязать упаковки шелковыми нитями пяти разных цветов. Рыбаки так и сделали и умиротворили душу верного министра Чу. Пирожки с рисом существуют и по сей день, но в обертке не шелковой, а из листьев. Все любят эти пирожки с рисом, а жертвоприношение Цюй Юаню забыто. Однако рыбацкие лодки по-прежнему выходят, чтобы сделать жертвоприношение. Таково происхождение праздника лодок-драконов.

Цюй Юань, без сомнения, историческая фигура, а стихотворение, которое он написал предположительно перед самоубийством, – одно из «Чуских строф» – один из самых прекрасных образцов классической китайской поэзии. Это – факт, остальное – просто выдумка.