Китайский попугай

Закурив сигару, миллионер откинулся в удобном тростниковом кресле и принялся пускать дым прямо в темное небо, нависшее над ними, таинственное и необъятное.

— Больше всего на ранчо я люблю вот это место, — заговорил он. — Может, тут немного и холодновато, зато человек чувствует себя частичкой пустыни. Вы обратили внимание на то, какие бледные звезды в пустыне?

Боб с удивлением посмотрел на миллионера.

— Конечно, заметил, — ответил он, а про себя подумал: «Вот уж ни за что бы не поверил, что этот сухарь способен такое заметить».

Тем временем оставшийся в гостиной Мартин Торн подсел к радиоприемнику и принялся крутить ручки настройки. Отрывки вечерних новостей сменялись скрипичными экзерсисами, вечерняя сказка для малышей — беседами о здоровье и красоте. Но вот все звуки эфира перекрыл громкий, хорошо поставленный женский голос, призывающий грешников покаяться.

— Эй, Мартин, поймай Денвер! — крикнул Мэдден.

— Я и пытаюсь, сэр, — отозвался секретарь, а миллионер пояснил:

— Если уж тут мне приходится прибегать к услугам этого проклятого ящика, то предпочитаю слушать то, что доносится издалека, плывет над горами и долинами. Это как-то романтичнее, знаете ли.

Вот Торну удалось поймать танцевальную музыку.

— Оставь это! — крикнул хозяин ранчо, а Идену объяснил: — Это оркестр во «Дворце танцев» Денвера. Может, моя дочь в этот момент танцует под музыку, которую и мы слышим. Бедняжка небось ломает себе голову, куда я подевался, не случилось ли чего со мной, ведь уже два дня, как я обещал к ней приехать. Эй, Торн!

Секретарь появился на пороге.

— Слушаю, сэр!

— Напомни мне завтра с утра телеграфировать Эвелин.

— Слушаю, сэр!

А миллионер опять вернулся к теме, которая, по-видимому, часто занимала его мысли:

— Подумать только, оркестр играет в Денвере, а звуки музыки проплывают над Скалистыми горами и разносятся по миру. Нет, говорю я вам, человек стал чересчур уж умным, а это ни к чему хорошему не приведет. Может, я просто старею, но мне жаль то доброе старое время, когда я маленьким мальчиком ходил за несколько миль в школу, которая находилась в долине. Как я мечтал о санках! Нелегко тогда приходилось мальчишке, но, думаю, благодаря трудностям он и стал человеком. Ох не к добру разболтался я. Старею, не иначе.

Он замолчал, и какое-то время все слушали музыку. Но вот она сменилась скучной передачей, и секретарь по требованию шефа опять принялся рыскать по эфиру в поисках чего-нибудь интересного. Миллионер явно не знал, чем себя занять. Беспокойно повертевшись в кресле, он наконец проговорил:

— К сожалению, для бриджа нам не хватает четвертого, но как вы, молодой человек, отнесетесь к небольшой партии в покер?

— Охотно, — отозвался Боб Иден, — боюсь только, слишком слабый из меня партнер для вас.

— Ну-ну, у нас не будет высоких ставок, — оживился миллионер. — Итак, за дело. Прошу за мной!

Вскочив с кресла, он поспешил в гостиную, приглашая Боба. Плотно закрыв за собой стеклянную дверь — как всегда, к ночи в пустыне сильно похолодало, — миллионер быстро уселся за большой круглый стол, освещенный яркой лампой. Боб и Торн не заставили себя ждать.

— Значит, ставка — четверть доллара. Идет? — спросил Мэдден.

Садясь за стол играть в покер, Боб не был уверен в своих силах и, как оказалось, был прав. Практика у него была небольшая — играл в студенческие годы в университете и в последнее время изредка в своем клубе в Сан-Франциско, но все это оказалось детской игрой по сравнению с сегодняшним покером. С такими заядлыми игроками Бобу еще не приходилось иметь дело. Мэдден, который только что восхищался звездами в пустыне, теперь совершенно преобразился — за столом сидел холодный, расчетливый игрок, опытный, не боящийся риска, делец, владелец заводов и железных дорог, миллионного состояния в стране и за ее пределами. Финансист и миллионер, который после напряженного делового дня на Уолл-стрит искал отдохновения и разрядки в рискованной игре на Сорок четвертой улице в Нью-Йорке.

— Три туза! А что у вас, Иден?

— Похоже на инфаркт. И зачем мне все это?

— Не хнычьте, не хнычьте, молодой человек, — весело приговаривал миллионер, — не повредит вашему здоровью хорошая встряска. Мартин, ты сдаешь.

Неожиданно резко прозвенел звонок у входной двери. И без того неровно бьющееся сердце Боба совсем затрепыхалось — кого принесло, в такую позднюю пору в это пустынное уединение?

Мэдден, похоже, тоже был удивлен.

— Кто там может быть? — с недоумением поднял он голову от карт.

— Может, полиция? — пошутил Боб. — Кто-то сообщил ей, что у нас тут процветают азартные игры, вот они и заявились пресечь. — А сам подумал: «Хорошо бы!»

Поскольку Торн как раз сдавал карты, открыть дверь пошел сам Мэдден. Входная дверь распахнулась, и со своего места Боб Иден хорошо видел остановившегося на пороге мужчину. Это был тот самый человек, которого Боб впервые встретил на пристани в Сан-Франциско, а второй раз — сегодня у гостиницы «На краю пустыни» в Эльдорадо. Короче говоря — это был Фил-Лихоманка Мэйдорф собственной персоной! На сей раз — без темных очков.