Китайский секрет для мистера Форда

– Нет, – ответил на это Дюк. – Не могу. Просто ума не приложу, что это за люди и где мы их возьмем. Таких вообще не бывает!

– Кураж, сэр. У нас три недели в запасе.

– Кураж-то, конечно, кураж. Однако, нужна полная готовность.

– Пойду пока что, – Саммерс начал подниматься из кресла, – поболтаю кое о чем с нашим представителем прессы.

– Кстати, сэр, – заметил ему в спину компаньон, – отлично придумано – газетные слухи с твоей родословной. Пастор, конечно, из справочника?

Джейк одернул жилет.

– Не поверите, сэр, я здесь ни при чем. Это все Восторгов.

– Скромник, – усмехнулся Маллоу. – Ну что же, полагаю с прессой нам повезло.

– Головоломка, сэр! Я же говорил.

Бордель на Крюковом канале, за Mariinski

– Эту, – сказал М.Р. Маллоу, закончив смотреть фотографический альбом.

У него совсем не было времени: меньше, чем через час нужно было быть на Obvodnij Kanal, на фабрике “Treugolnik”. Но проехать мимо высококлассного борделя, о котором говорил профессор, и который так удачно оказался почти что по пути (под носом у графа!), он не мог. Izvozchik, остановивший экипаж возле весьма достойного каменного дома со швейцаром, хмыкнул, причмокнул, и М.Р. понял, что не ошибся. Воображение рисовало ему какие-то немыслимые оргии, буйных девиц, отплясывающих под зажигательную музыку без панталон и прочую разнузданную роскошь. Внутри, однако, оказалось довольно сдержанно, если не сказать, строго: со вкусом обставленный салон, бар на американский манер, рояль, набор привычных коктейлей и та тишина, которая свидетельствует не только о респектабельности, но также и о превосходной звукоизоляции.

– Элеонор! – позвала мадам.

Послышались торопливые шаги, портьеры раздвинулись и в комнату вошла настоящая Лорелей: пышная, белокурая, голубоглазая, с прямым коротким носом и пухлым ртом – прелесть! Черты лица были, пожалуй, резковаты, да и жестковаты, но в этом был свой шарм. На губах феи блуждала улыбка немножко сонная.

– Йа?

– Немка, – подумал М.Р. – Жаль. Ну да ладно, зато хорошенькая.

Мадам сказала девице по-русски. Девица повернулась и пошла. У самого выхода она раздвинула портьеры и вопросительно посмотрела на него.

За все время, которое понадобилось, чтобы подняться с феей любви в ее комнату, она не произнесла ни одного слова, в комнате долго снимала кружевные перчатки, пока не уложила их на туалетный столик. Принялась за платье.

– Мадемуазель, – засмеялся М.Р., – ну зачем же сами? Я с удовольствием…

Он уже занялся крючками на спине платья.

– …с удовольствием вам помогу.

Крючки были мелкие, было их много, а девица, которой велено было стоять смирно, все время оборачивалась и пыталась вмешаться. Наконец, волнующий процесс приблизился к завершению. Но приступить к делу американскому гражданину не дали: девица сняла платье и принялась развешивать по спинке кровати.

– Мадемуазель! – застонал Маллоу. – Что же вы со мной делаете!

Девица, однако, никак не впечатлилась. Она не понимала французского. Она взялась за корсет.

– Да черт с ним! – прорычал Маллоу и повалил девицу на простыни.

– Вай! – взвизгнула та.

Маллоу сел. Он уже ничего не понимал в этой проклятой России. Белокурая девица показала на прическу, взглядом дала понять, что с парикмахерским творением следует обращаться бережно и принялась приводить свои завитушки в порядок.

Американец вынул часы и показал своей неторопливой собеседнице.

– У меня нет времени, понимаешь?

– Йа.

– Ну, вот и прекрасно.

Но только тут он ошибся: девица схватила его за руку и продолжала блеять. Такого языка Маллоу не слышал никогда в жизни. Он послушал, вздохнул, решил, что не его ума дело разводить сантименты, и только удобно пристроил девицу, как уперся взглядом в фотографическую карточку. Карточка, должно быть, хранилась обыкновенно под подушкой. С портрета смотрел нескладный парень в форме шоффера, с огромными усами и бестолково выпученными деревенскими зенками. Подпись внизу гласила:

Atelier fur moderne Photographie

P. Sohnvald

Riga

– Ма-артынь, – сказала девица, показывая на усатого.

– Мартин? – переспросил М.Р.

– Йа-а, Мартынь.

Так, значит, Рига. Как там говорил Найтли: Прекрасный немецкий город и при этом в России. Там должны понимать по-русски. А ведь именно в Риге у Фриде таксомоторный парк!

Это была вторая деталь головоломки.

Тем же вечером Маллоу в сопровождении репортера отбыл в Ригу.

Следующий вечер

Очередное собрание Санкт-Петербургского Автомобильного Клуба

– Мистер Саммерс, посмотрите только, как ловко этот автор статьи превращает недостатки машины в ее достоинства! – Долгорукая показала коммерсанту газету. – Коммерческий гений! Слушайте: «Гуманные американцы».