Китовый ус

— А я — из принципа. Обещал когда-то подарить, вот и вспомнил об этом… Привез.

— Это та Ленка Цыганка, у которой пятнадцать кошек и восемь собак? — подала голос мать. — Она же нам какая-то дальняя родственница…

Мать стала перечислять незнакомые Степану какие-то имена, вспоминать, кто кому и кем доводится, а потом объявила, что Ленка Цыганка — троюродная сестра Андрея и Степана. В том-то и дело, думал Степан, что троюродная сестра. Он за месяц перед уходом на флотскую службу познакомился с ней, вроде бы и любовь началась, китовый ус обещал привезти. Переписывались полгода, а потом бац — написала Ленка Цыганка, что она приходится ему троюродной сестрой. Степан не поверил, подумал, что наврала зачем-то, а написал матери — точно, сестра. Родичей же полгорода, французы, так те на кузинах женятся, но здесь — не Франция… Одно дело от той неудачной любви и осталось — вручить китовый ус. Не имеет никакого значения, что она сестра, обещал, значит, сделал…

Правда, обещая, Степан не представлял толком, что это такое. Ему казалось, что ус непременно должен быть круглым, гибким, темным, с одного конца толстым, а с другого — тонким, точно как у жука-рогача, только, скажем, в сотни раз больше. А сегодня, когда мать рассматривала его, нюхала и морщилась от запаха китового жира, который попал на ус при разделке туши, то сказала, что эта кость похожа на огромное коровье ребро, но никак в толк не может взять, почему из ребра растет жесткая черная щетина.

Степан посадил Андрея и Ефросинью на поезд и, разозлившись, что ему с братом так и не удалось выпить, зашел в привокзальный ресторан. «Я думал, он, если личный коммунизм построил, так живет что надо, — злился он, опрокидывая рюмку за рюмкой. — А он брата родного не может встретить как надо, по-человечески. Машину захотел… Ну, будет у него машина, будет, а что дальше? У других хоть дети есть, а он зачем клубнику возит? Мало все? Вот и жили-были два брата, один не знал, зачем живет, а другой — не догадывался… И поедет другой брат жениться на Светлане Ивановне, баста!»

Ночью у него был шторм. Как ни силился, не мог встать с койки, а ему надо было идти на вахту. Ноги почему-то резко вскидывались вверх, опускались плавно. Когда они находились в верхнем положении, к горлу что-то подпирало, словно у него начиналась морская болезнь. Нужно поскорее выйти на свежий воздух, на палубу…

Проснувшись, Степан бессмысленно огляделся вокруг. Вместо иллюминаторов просторные окна, в них жарит солнце, и нет никакого кубрика и никакой палубы. «Опять надрался», — поморщился он и нетвердыми шагами подошел к умывальнику, нажал снизу головой на сосок и блаженствовал, пока холодная и приятная вода в бачке не кончилась.

Мать наварила ему трех сортов вареников — с творогом, с клубникой и с черешней. Догадалась, что он не может на них смотреть, налила стопочку. Выражение лица у нее было такое, как у той старушки с волшебным термосом…

— И долго ты будешь по морям плавать?

— По морям не плавают, а ходят, — сказал он, хмурясь.

— Бог с ним, плавают или ходят… Что же ты так живешь, сынок? Зарабатываешь черт-те сколько, а ничего нет… Когда ж ты женишься, пора! Тридцать лет, в твоем возрасте мужчины за ум берутся. Была бы жена, разве она позволила бы такое?

— Завтра будет жена.

— Как завтра? — опешила мать. — Что с тобой? Свят, свят, не на Ленке Цыганке задумал жениться?

— Нет, не на Ленке.

— А на ком же?

— Скоро увидите.

— А как же ты — завтра? Больно быстро…

— Сказал, завтра, значит, завтра! Уезжаю я сегодня…

— Куда? — затаила дыхание мать.

— За кудыкину гору.

— Да и правда, что это я, старая, закудыкиваю тебе дорогу.

— А на похмелье это не действует. В Сочи, вот куда.

— А свадьбу где справлять будешь? Давай здесь сделаем… Андрей не будет против, если ты и жить тут будешь… Только ох, сынок, жену выбирают один раз. Запомни это… Кто же она?

— Куда да кто, мать, что ты в самом деле… Я взрослый человек, за свои поступки отвечаю. Привезу — увидишь. Что я тебе на пальцах буду показывать…

— Говорить людям или нет? — обиделась мать. — Может, она не согласна выходить за тебя?

— Как хочешь. Очень хочется — говори, а не очень — молчи…

Пообещав матери дать телеграмму, когда будет ехать назад, уже с женой, Степан взял чемодан, китовый ус и ушел на вокзал. Поезд на Сочи был через три часа, и Степан опять оказался в ресторане. Сел на вчерашнее место, под фикус, и стал ждать, когда появится Ленка Цыганка. Сегодня она работала…

— Здорово, родственник, — сказала Ленка, подойдя к нему, и вытащила блокнот. — Ты все плаваешь?

— Плаваю, — кивнул Степан. — А помнишь, что я тебе обещал привезти?

Ленка, невероятно за эти годы разбухшая, колыхнула грудью, присела рядом.

— Помнишь или нет? — допытывался он.

— Если забыла, напомни.

— Когда вспомнишь, тогда дам, — сказал Степан. — А сейчас принеси бутылочку коньяку, себе шоколадку, а мне — какой-нибудь закуси…

— Уж не шоколадку ты мне обещал подарить? — разочарованно спросила Ленка, поджав губы.

— Нет, что ты, — успокоил ее Степан.