Кюхля

Рылеев все еще прохаживался по комнате, приложив руку ко лбу.

Он ничего не говорил.

- Впрочем, это не беда, - медленно говорил Трубецкой, - вся сила у южных членов. Они подымутся, каждый день должно ожидать этого. По всему видите, что обстоятельства чрезвычайные и для наших видов решительные. Должно быть наготове.

Он быстро уехал.

Рылеев сидел на постели, облокотясь на колени и положив голову между рук.

Опять стук в дверь. Вошел Николай Бестужев. Быстро, захлебываясь, Бестужев сказал Рылееву:

- Ну что ж, царь умер, а ты ничего не знаешь.

- Я знаю, - сказал с усилием Рылеев, - у меня только что Якубович и Трубецкой были.

Бестужев ходил по комнате, ломая руки.

- Хорош, да и мы все хороши. Царь умер, а мы это чуть не из манифеста узнаем. - Он схватился за голову: - Полная бездеятельность! Никто ничего не знает, никто ни о чем не заботится.

Рылеев все еще молчал. Потом он сказал медленно, раскачиваясь как бы от физической боли:

- Да, это обстоятельство дает нам понятие о нашем бессилии. Я обманулся сам. Ни установленного плана, ни мер никаких не принято, членов в Петербурге мало.

Потом, закусив губу и сморщив лоб, он начал соображать.

Наконец он встал и выпрямился.

- Мы должны действовать. Такого случая пропустить невозможно. Я еду собирать сведения.

Он провел рукой по лбу и пристально, почти спокойно посмотрел на Бестужева.

- Поезжайте немедленно в свои части. Уверьтесь в расположении умов в войске и народе.

Снова стук в дверь. Вошел Александр Бестужев.

- Прокламации, прокламации войскам писать, - сказал он, запыхавшись, едва кивнув всем и ни с кем не здороваясь.

Сели писать прокламации.

В тот же день Трубецкой был избран диктатором. С этого утра дверь квартиры Рылеева не затворялась. В ней был главный штаб восстания.

III

Милорадович, генерал-губернатор С.-Петербурга, был серб, коренастый, седеющий, с быстрыми черными глазками, с хриплой, армейской скороговоркой. В эти дни двое распоряжались царским престолом: Мария Федоровна и он. С того дня, как задушили Павла, Мария Федоровна считала себя распорядительницею царского престола. Она по-прежнему отвергала Константина и считала, что общее мнение - Россия по праву принадлежит второму сыну ее, Николаю. Это было дело домашнее. Россия отходила по завещанию к тому, кого для этого считала подходящим семья. Милорадович думал иначе. Он явился к Николаю и заявил, спокойно глядя ему в лицо:

- Ваше высочество, гвардия вас не любит. Если вы станете императором, я ни за что не ручаюсь.

Николай побледнел:

- А вам известно распоряжение покойного государя? Милорадович ответил спокойно:

- Распоряжение государя - дело домашнее. Россию нельзя завещать. Гвардии уже отдано распоряжение присягать законному наследнику престола.

В два часа дня 27 ноября собралось чрезвычайное заседание Государственного совета. Князь Голицын потребовал, чтобы завещание Александра было исполнено. Он настаивал. Он знал, что, если завещание Александра не будет исполнено, всех приближенных покойного царя ждет сомнительная участь. Поэтому он говорил, что неисполнение воли царской есть преступление государственное. Князь Лобанов-Ростовский сказал надменно:

- Les morts n'ont point volonte 1.

1 У мертвых нет воли (франц.).

Адмирал Шишков, глядя воспаленными глазами на собравшихся и тряся от старости огромной головой с шалашом седых волос, прошамкал:

- Немедля присягать. Империя ни одного мгновения не может быть без императора.

Тогда Милорадович встал и закричал хрипло:

- Николай Павлович торжественно отрекся от права, которое ему завещание дает. Государь русский не может располагать наследством престола по духовной.

Все замолчали. С человеком, у которого было шестьдесят тысяч штыков в кармане, нельзя было разговаривать.

Николай присягнул. Присягнуло правительство. С этого времени Милорадович был неотлучно при Николае. Он ходил за ним следом. Николай глядел на него с ненавистью, но Милорадович вел себя как всегда: пошучивал, хрипло хохотал и от его высочества не отставал. В эти дни он был оторван от своей любовницы, танцовщицы, и был невероятно рассеян. Он слишком полагался на шестьдесят тысяч штыков. Они, пожалуй, вовсе не были в его кармане. Тайная полиция его бездействовала. Секретными делами его заведовал очень дельный человек, Федор Глинка. Целый день сидел он, согнувшись над секретными распоряжениями, а к вечеру уходил на знакомую квартиру у Синего моста - в дом Российско-Американской торговой компании...

IV

Михаил скакал бешено. Он промчался, не останавливаясь, через Ковно и Шавли. До Митавы никто не знал о смерти Александра. В Олаа, пока перепрягали лошадей, адъютант сказал ему:

- Ваше высочество, здесь какой-то приезжий из Петербурга рассказывал, что его высочество Николай Павлович, все войска, правительство и город принесли присягу Константину.

Мишель раскрыл рот. Он машинально сжал в руках портфель с письмами Константина: "Что же теперь будет, если нужна будет вторая присяга второму лицу?"

Мишель проделал весь путь в четыре дня.