Клад

Мазин опустил цепь, зачерпнул неполно и поднял ведро на поверхность.

— Вот кружка.

— Спасибо.

Игорь Николаевич набрал воды, поднес кружку к губам, отпил немного и выплеснул остаток на траву.

— Я ожидал лучшего. Вода не ключевая, почти водопроводного вкуса.

Саша предположил:

— Захар мог и водопроводную провести. Возможно, грунтовая ушла, а он был хозяйственный.

И, в свою очередь, выпил из ведра.

«Конечно, водопроводная. Когда вытащу клад, скажу, что это он меня на мысль натолкнул. Не все же ему подсмеиваться».

— Да, продукт скорее цивилизации, чем природы.

«Если хозяин подводил трубу, он наверняка обнаружил бы клад», — подумал Мазин, и подумал неправильно. Чувствовал, что мысль скользит по поверхности, по очевидному руслу, а в глубину не погружается, и снова подумал: «Устал! Может быть, сегодня магнитная буря? Конечно, колодец следует проверить, но это уже рутина».

— Можно проверить и колодец, если вы допускаете, что Федор бросил сюда найденный клад.

— Кто полезет? — спросил Саша, входя во вкус риска.

— Это следует делать по закону. А вы знаете, что пропал Филин?

— Кто?

— Простите, Пухович, которого называли Доктором.

— Как пропал?

— Ушел и не вернулся.

Связать смерть Доктора с кладом Саша никак не мог.

— Найдется.

— Не все находятся, некоторые, как ваш Федор, только после смерти.

— Доктор был совсем другой человек.

— А что связывало его с Денисенко?

— Спросите сами.

— Уехал он.

— И он?

— На рыбалку, говорят.

— Можно позавидовать.

Как ни странно, сказал это Александр Дмитриевич вполне искренне, подумав: «Есть же в жизни счастливцы! Сволочь, конечно, зато живет как хочет, в огне не горит, в воде не тонет. При застое в магазине кормился, сейчас в каком-нибудь кооперативе промышляет. Зачем ему клад?»

Последние слова он произнес вслух.

— Считаете, не нужен? — переспросил Мазин.

Так Пашков, разумеется, не считал. Однако в отличие от Мазина, Сергея и даже Веры с Дарьей он имел основания Денисенко к числу искателей клада не относить. Даже смешно стало. «Представляю, как ахнут, когда я найду…» Но тут же вспомнилось, что нашел уже, и не он, и вернулось беспокойство, на душе вновь потяжелело.

— Вам не кажется, что история эта приобрела немного смешной характер?

— Смешной? Что же смешного, если один человек пропал, один погиб, а третий неизвестно где?

Теперь Пашков почти на сто процентов убедился, что ясности у Мазина нет и его самого тот не подозревает. Поэтому позволил себе высказаться в некоторой мере свысока.

— Забыл, как это по-латыни. Типичная логическая ошибка. После этого вовсе не значит поэтому.

— Пост хок эрго проптер хок, — машинально уточнил Мазин.

«Господи, как же далека теория и вся наша ученая наука от криминальной повседневности, где не логические постулаты, а чаще наоборот, абсурд, помутившийся разум, жестокие инстинкты, алчность так перемешались, что какой там проптер! Какие там логические следствия! Откуда логика у Филина, погнавшегося на пороге смерти за кладом? Зачем поспешил перескочить порог? После или вследствие? И чего? Разума или безумия?.. Как я, однако, сегодня расклеился». Игорь Николаевич бросил взгляд на жаркое солнце над головой. Люди радуются лету, а мне хочется монотонного осеннего дождя за окном и какой-нибудь детектив, написанный человеком, который не нюхал нашей работы и потому может позволить себе любое логическое построение, чтобы «вычислить» преступника».

— У вас есть своя теория? — спросил Мазин у Александра Дмитриевича, хотя и знал, что тот не пишет детективы.

— Наверно, у каждого, кто с этим кладом соприкоснулся, есть своя теория.

— Поделитесь. Теперь ваша очередь. Я свое сказал.

— Ни Денисенко, ни тем более Пухович — что за странная мысль! — клада не нашли, а скорее всего и не искали, особенно Доктор, обыкновенный интеллигентный старик, проявивший обыкновенное старческое любопытство. Простите, смешно вспоминать, с какой наивной предосторожностью угощал он меня коньяком, чуть ли не политическое преступление совершал… Типичный законопослушный старик, вымуштрованный сталинской эпохой.

— Вот вы как думаете! Вам нужно писать детективы.

— Мне? — Пашков удивился. — По-моему, достоинство детективщика как раз в обратном — найти в самом невинном человеке признаки преступника и запутать читателя.

— А вы в самом преступном нашли наивного. Это тоже хорошая возможность запутать. Если не читателя, то самого себя.

— Не понял.

— Скажу коротко, без дедуктивных изысков. Придется поверить на слово. Пухович, во-первых, почти не Пухович. Это фамилия его последней жены. Во-вторых, я сам его арестовывал много лет назад по обвинению в убийстве людей, которые могли быть опасны ему, преступнику еще с военных лет. Вот так, дорогой Александр Дмитриевич.

Мазин перечислил факты буднично и остановился, без удовлетворения пережидая произведенный эффект. К сказанному он не мог добавить для себя главного: «И тем не менее я виноват в его смерти».

— Переварили информацию? Пищу для ума?

— Заворот кишок от такой пищи схлопотать можно.