Клад

Вспомнились и Зайцев, и Живых, убитые этим незаурядным, очень способным в бывшей своей профессии человеком, известным хирургом, носившим еще собственную фамилию — Филин. Конечно, Зайцев был преступник, который чуть не посадил на скамью подсудимых ни в чем не повинную женщину-кассира, выкрав из сейфа немалые деньги. И Живых был наркоманом тогда еще, когда наркоманы представлялись экзотическими персонажами зарубежного образа жизни. Да, оба не украшали человечество. И прежде чем Филин раздавил Живых своей машиной, тот убил честного и настрадавшегося в лагере и ссылке человека, которого сам признавал и считал выше себя… Но цель у Филина была одна — спасти жизнь, благополучие, меньше всего помышлял он о человечестве. И не погиб, теряя почти все, спасся и дожил до «камеры», где нет решеток и параши.

— До сих пор Господь был к вам снисходителен.

— Так вы считаете? — Филин снова ожил. — Потому и в суд не пришли приговор послушать?

— Мы редко бываем в судах. Наше следствие предварительное.

Филин с удовольствием потер ладони.

— Вот это справедливо. Предварительное! Представляю, если б оно окончательным было! Уж вы бы меня под вышку подвели как пить дать. Ведь подводили?

Мазин никогда не пекся о жестокости, но если уж говорить откровенно…

— Если говорить откровенно, я думал, вам реально грозит исключительная мера.

— Ха! К счастью, нашлись люди справедливые.

Игорь Николаевич помнил, как вытянул Филина адвокат. Он, разумеется, интересовался процессом, хотя и не ходил в суд. Конечно, защита строилась на заслугах профессора, зачитывались благодарственные письма людей, утверждавших, что они спасены человеком, который попал в трагические жизненные обстоятельства… А общественное мнение тогда было склонно прощать. Только что иссяк поток возвратившихся с Севера, с Колымы, и переполненная чаша страданий взывала к милосердию. Филину сохранили жизнь. А дальше понятно — высококвалифицированный хирург и там на вес золота, ясно, что не одних бандитов и убийц резать пришлось, но и кого-то из лагерного начальства спас, на ноги поставил, вот и вышло облегчение участи.

Филин понял, о чем думает Мазин.

— Интересуетесь, как я свою беду пережил? В человеке много живучести. Пришлось приспособиться. С Дианой Тимофеевной я брак, понятно, расторг. По своей инициативе, ей ведь чистая фамилия нужна была. Но вела она себя благородно. Посылки присылала. Почему-то решила, что она меня на преступление толкнула, что я ревновал к этому дегенерату Зайцеву… Глупо, конечно. Типичная женская логика… Ну а потом Фемида развязала глаза, сочла, что с меня достаточно, и разрешила покинуть пространство, окруженное колючей проволокой. Я вышел. Но, как понимаете, со шрамами, и не поспешил в родные края! Что меня здесь ждало? Обывательские взгляды и шепоток за спиной. Я пожил еще там. А что? Люди всюду обитают, а следовательно, и недугами маются. Кто-то же должен их лечить? Я и лечил. И меня снова ценили. Нашлась женщина, которая меня понимала и великодушно предложила свою фамилию, что не возбраняется законом. Я принял ее предложение, и мы прожили почти десять лет… Это были неплохие годы, пока она не заболела… Но ее мне не удалось спасти. Не удалось. Вот тогда я и понял, что ля комедиа, так сказать, близится к фините. И решил провести остаток дней на юге. В тепле. Времени прошло много, а память у обывателя короткая. Он сенсациями кормится… И я приехал сюда, и вот обитаю в этом замкового типа строении по соседству с двумя славными пожилыми женщинами, и смотрю на круговращение жизни, ни о чем не сожалея…

«Неужели не сожалеет?»

Снова потянулись воспоминания. Вот он, Мазин, совсем молодой, мечтает об опасном и таинственном деле, и вдруг — сразу два. На стадионе в толпе после футбольного матча ножом в спину убивают неизвестного человека. А в кассе научного института прямо из запертого сейфа исчезает почти тридцать тысяч рублей, да так, что и заподозрить никого немыслимо. Как они завелись тогда с Сосновским, красавцем приятелем, имевшим самые серьезные виды на дочку заместителя директора института профессора Валентина Викентьевича Филина! Рвались в бой, и не зря, пробивались к успеху шаг за шагом.