Кладбище погибших цветов

«Предвижу твой вопрос, мой наивный друг. Почему же граф, который мне ближе брата и отца – настолько мы с ним неразлучны, – отпустил своего друга в путешествие в одиночку? Ведь он не меньше нашего с тобой знаком с непростой ситуацией на землях своих, только-только начинающих оправляться от напастей войны. И не иначе, как на каждом крупном тракте теперь бродят ватаги оборванцев с дубинами наперевес, которым волю только дай – очистят карманы честных путников и глазом не моргнут. Разумеется, друг мой – господин граф, прознав о моем намерении совершить путешествие, немедленно предложил мне отряд всадников в сопровождение, чтобы в должной мере обеспечить мою безопасность и комфорт, само собой. Но! Вынужден я был отказаться, и не столько потому, что не нуждаюсь в защите вовсе, но по большей части причиной моего отказа послужило то, что я не меньше друга моего графа беспокоился о его защите, равно как он заботился о моей. По-твоему, ребячество? Дорогой мой рыбак, тебе, в силу невежества твоего, вряд ли удастся постичь всю высоту и трогательность взаимоотношений близких друзей. Таких, как мы с господином графом. Элиза, дорогуша! Будь так любезна, принеси мне еще своего чудеснейшего эля. И побольше колбасок, если угодно!»

Ожидая кушания, я расслабленно откинулся на спинку плетеного кресла с незамысловатым узором и внимательно разглядывал окружающую обстановку. Терраса домика рыбака была небольшой, но достаточно уютно обустроенной. Маленький стол и комплект кресел на три персоны. Резные столбики подпирают небольшой бревенчатый свод крыши, украшенной похожей резьбой. А черепица из обожженной глины была выполнена в форме широких полумесяцев. Удобное и просторное крыльцо из дубовых досок, дорожка от домика к реке из круглого, отполированного за годы водой и ежедневными хождениями и беготней, камня. Прищурившись, в последних бликах закатного солнца, отражающихся от спокойной водной глади, я разглядел две крепко сбитые лодчонки на берегу и растянутые на шестах рыбацкие снасти. В общем, жалкое зрелище. Особенно раздражало меня то, что детишки, неугомонно носящиеся то там, то здесь, выглядят сытыми и вполне себе здоровыми. Или война не касалась их амбаров? И руки косого Шульца не знали орудия иного, кроме рыболовных снастей?

«Отто?»

Оклик Элизы вывел меня из раздражительного транса. Девушка, мило улыбаясь, протянула мне кружку эля. В закатных лучах солнца ее огненные волосы отливали ярким пламенем, оттесняя с лица кажущуюся теперь мнимой болезность. Колбаски высыпались из подола ее чистого передника в миску передо мной.

«Что же заставило вас отправиться в наш тихий край, Отто?»

Голос Шульца прозвучал для меня неестественно громко и совсем неожиданно – я уже и позабыл о его существовании, увлекшись элем и восхищением юной пышной девушки.

«Я направляюсь в свои владения, – сухо ответил я, отхлебнув из кружки. – За верную службу, доблесть и спасение жизни господина графа, непосредственно его светлейшество пожаловал мне крупные владения. Земли между рекой и скалами в северной части графства. Знакомы вам эти территории?»

«А то как же, – закивал Шульц, а Элиза вторила ему в такт. – Ведь долина эта вон там, видите? В аккурат по ту сторону реки. Несомненно, вам понадобится лодка для того, чтобы перебраться на другой берег. В любом случае мне нужно завтра в деревню долины – отвезти груз вяленой рыбы и узнать цены на зерно. Присоединяйтесь, Отто!»

Шульц довольно рассмеялся, обнажив редкие зубы, да и те, что остались, были изъедены цингой. Жалкое зрелище.

«Деревня, значит. В долине? Прекрасно. А много там земли, рыбак?»

«Земли много. Лесов еще больше, тех, которые ближе к скалам. А какие там сады! Верно, душа моя?»

«Розы, петунии и ирисы, – мечтательно протянула Элиза, улыбнувшись чистой и открытой улыбкой. – Ты прав, совершенно прав, дорогой. Цветы в тех садах чудесные. Но будь добр, не забывай о милейшем Вафтруднире, хозяине садов и добродушном соседе жителей долины.»

«Душа моя, ты верно напомнила. Не будь с нами Вафтруднира, кто знает, какие беды пережил бы в военные года наш край.»

Шульц задорно покосился на меня с молчаливым предложением задать назревший вопрос: что за Вафтруднир? Я лишь кивнул ему и жестом пригласил поведать все самому.