Кладбище ведьм

Пуховик был Маше велик раза в два — как раз, чтобы укрыть её от шеи до валенок. Маша закатала рукава, чувствуя себя внутри скафандра, и вышла на задний двор.

Морозный зимний ветер тотчас растрепал волосы и обжег щеки. Маша замерла на крыльце, оглядываясь.

За сетчатым забором справа высились заметенные сугробами теплицы. Слева темнел окнами кирпичный дом.

Нам к калитке

− Что мы тут делаем?

Нужно попасть к соседскому дому

Под валенками заскрипел снег — самый громкий звук, который существовал сейчас на заднем дворе. Пальто путалось складками в ногах.

Маша спустилась с крыльца, пересекла двор и подошла к калитке. Здесь тоже был приклеен рисунок. Старый знакомый рисунок. Маша ухмыльнулась:

− Дверь, да?

Третья деталь. Самая малость осталась

Маша взялась пальцами за покрытый льдом крючок. Попыталась открыть. Крючок не поддавался.

− Заело!

Подергала. С сетки осыпался снежок. Крючок не сдвинулся ни на сантиметр. Подергала сильнее, отчаяннее. Сетка задрожала с тихим лязгающим звуком.

− Блин, проще перелезть. — она представила, как лезет в валенках и пуховике через забор. Вот уж точно шею свернет.

А потом увидела с обратной стороны забора девушку.

У той были растрепанные рыжие волосы, бледная — слишком бледная! — кожа, покрытая то тут, то там кляксами темных веснушек, синяки на шее и на бедрах. Девушка была полностью обнажена. Маленькие груди с торчащими в разные стороны сосками. Выпирающие ребра, впалый живот, треугольник волос внизу. Но самое главное — грубый рваный шрам вдоль шеи, от уха до уха.

Крик едва не выскользнул из горла — Маша стремительно зажала рот руками, чувствуя, как заболели зубы. Ноги словно вмерзли в землю.

− Охренеть!

 В голове прозвучало:

Главное — не бойся!

− Я же видела её, только что… в воспоминаниях.

Обнаженная девушка протянула руку к крючку на калитке и

(ее задушили на диване в гостиной — нехороший человек навалился сверху и долго сжимал пальцы на шее, погружая их глубже и глубже)

и легонько откинула его в сторону. Крючок отлетел в снег вместе с держащим его крепежом. Звякнули вырванные шурупы. Калитка распахнулась от порыва ветра, и девушка исчезла, будто рассыпалась на снежинки. Как и положено, в общем-то, призракам.

Маша убрала руки ото рта, огляделась. От страха подкашивались ноги и дрожали коленки.

− Что это было? Она… она…

Одна из убитых в бабушкином доме, — подсказала Наташа. — Их много здесь. Убитые и закопанные. Целое кладбище.

− Кладбище ведьм?

Именно. Пойдем, и ничего не бойся. Они не причинят вреда

Маша нерешительно потопталась у распахнутой калитки:

− Откуда ты это знаешь? Твоя бабушка втыкала этим людям ножницы в глаза.

Видишь соседский огород? Он сейчас в снегу, так что особо не понять, что происходит. Но я разглядела всё, что нужно. У бабушки есть печка в летней кухне, помнишь? С большим котлом под крышкой. В ней сутулый человек сжигал мёртвых ведьм. Сначала он их распиливал на части, а потом сжигал. А сожженные куски упаковывал в мешки и закапывал. Вот прямо здесь. В этом поле, которое выглядит как неухоженный соседский огород!

Ветер взвыл, словно подбитый пес, и несколько раз закрыл и открыл калитку, звонко ею хлопая. Снежные холмы с обратной стороны забора теперь выглядели особенно зловеще в бледном лунном свете.

Эти ведьмы все еще живы… в некотором роде, — продолжила Наташа. — Их души скованны сильным заклятием, которое не дает обрести покой. Много лет призраки вынуждены находиться здесь, не имея ни малейшей возможности выбраться или показаться кому-то.

− Кто их здесь спрятал?

Баба Ряба

− Для чего? Что они ей сделали?