Кладбищенский цветок

– Уйдя от жены, Басаргин скитался по съёмным квартирам несколько месяцев. Он начал всё сначала с продюсерской деятельности, у него чуйка на настоящие дарования. Сам знаешь, деньги не приходят по щелчку пальцев, надо сначала потопать, чтобы потом хорошо полопать. В какой-то момент, Александр остался совсем на мели. Вот тут он и попросился на квартиру. Я разрешил жить без проблем, даже машину свою одолжил на время. Мы всё равно с женой за городом, да и частые командировки, квартира пустует. Продвинуть по работе или замолвить словечко не могу, нет таких рычагов, а отвернуться, как это сделали бывшие друзья, не по-людски. Когда вернулся сегодня, соседка занесла ключи, сообщила, что жилец съехал с вещами и куда не сообщил.

– А машина?

– Фольксваген во дворе, ключи на общей связке.

– Про машину понятно, твой приятель не так давно приобрёл в салоне Alfa Rоmeo и не потрёпанную из вторых рук, а новую.

– Я не удивлён, – Юрий пожал плечами, а рука снова потянулась к бутылке. – Мог в кредит взять, в долг одолжить. Это в определённом смысле ломка! Представь, после шикарного проживания, ресторанов, автомобилей спуститься в метро, переехать в съёмную коммуналку и питаться, как в студенческие времена в дешёвых забегаловках. Ему уже за сорок! Надо отдать должное мужику, что не спился, не сломался, а, засучив рукава, начал карабкаться на свой Эверест.

Мужчины, чокнулись, расплескав водку по столу, выпили и зажевали лимоном. Колбаса, как-то быстро скрючилась и потеряла всякий аппетитный вид, сыр кончился, остался только хлеб и в затейливой турецкой вазе возвышались бугристые, жёлтые лимоны. Юрий взял один в руку, поднёс к лицу, глубоко вдохнул аромат и протянул гостю:

– Привёз из Ирана целую сумку. Бери, бери, я тебе в пакет положу. Здесь такие не продаются. Мне всё равно скоро назад возвращаться. Вот водки напьюсь, с женой помирюсь и назад.

– Ты как будто скучаешь?

– Сам себе удивляюсь. Утром просыпаюсь в половине шестого и жду, когда мулла затянет песню с минарета.

– А я много лет работал в Дании в пароходной компании. Вернулся, когда мать заболела. Скучал первое время, потом привык, – Вячеслав тоже принюхался к лимону и положил на широкую вазу. – А что ты скажешь на то, что твой друг приобрёл квартиру в элитном доме, в связи, с чем и съехал с твоей жилплощади.

– Не может быть! Ты что-то путаешь. Такую сумму ему никто бы не занял, банк тоже кредит вряд ли бы выдал без финансового обеспечения. У него заработки не стабильные – сегодня густо, завтра пусто!

– И, тем не менее, квартира в сто квадратным метров, с подземной парковкой, бассейном на цокольном этаже и зимним садом на последнем. Цена вопроса под несколько десятков тысяч долларов.

– Мне нечего на это ответить. Басаргин избегал всяких авантюр, вообще всё просчитывал до мелочей и разбогатеть в одночасье просто не мог!

– Значит, ты плохо знаешь своего товарища.

– А ты искал его в новом жилье?

– Конечно, говорю тебе, он просто пропал, – Петровский пьяно развёл руками. – По мне, пусть он катится колбаской, куда хочет, важно найти Александру. Я чувствую, что с ней что-то случилось!

– Надо же Александр и Александра, – хихикнул Юра, – как Шерочка с Машерочкой!

– Очень смешно, – сердито мотнул головой Слава и неожиданно громко засмеялся, ударяя себя по коленям.

***

– Неужели это и есть маньяк? – Ивушкин метался по кабинету, потирая руки. – С виду приличный, интеллигентный мужчина. Помню его по телевизионным передачам.

– Насколько я знаю, маньяки все выглядят благопристойно, поэтому их так трудно обнаружить. Чикотило ходил в поисковых отрядах, разыскивая вместе с милицией следы собственных преступлений.

Богдан накинул на переносицу очки, которые приобрёл за огромные деньги в одном столичном магазине оптики. На зрение полицейский не жаловался, но когда хотел выглядеть солидным и серьёзным всегда пользовался этим атрибутом. Сейчас был именно тот случай, на допрос с минуты на минуты должны доставить Басаргина, он-то знает толк в брендовых вещах.

Конвоир ввёл в кабинет задержанного. Продюсер выглядел спокойно, но только в глубине зрачков плескалась паника.

– Присаживайтесь, – Богдан указал на стул, поправил листок, поставил локти на стол и подпёр ладонями подбородок, ожидая, когда мужчина устроится напротив. Зиновьев уже имел беседу с Басаргиным, но весьма поверхностную, особо не напирал и не давил. Сейчас настало время поговорить жёстче. – Александр Алексеевич, мой вам совет, расскажите чистосердечно о тех преступлениях, которые вы совершили, облегчите. Так сказать свою совесть.

– Что вы имеете в виду? Кражу полотенца из турецкого отеля три года тому назад или дебош в ресторане на Красной Пресне? Каюсь, разбитая посуда и витрина моих рук дело! Могу возместить ущерб задним числом.