Кладбищенский цветок

– Виолетта никогда ничего мне не давала, и ни о каких драгоценностях я не знаю. Она сама искала пути обогащения. Жила на содержании у брата, а хотела распоряжаться деньгами самостоятельно, без подсказки со стороны близкого родственника! – Басаргин криво усмехнулся. – И вообще, вы не имеете права задерживать меня более сорока восьми часов! Как только я выйду отсюда, организую вам проверку, например, из службы собственной безопасности. Так что или предъявляйте обвинения, или вызывайте служебную машину. Ваш дружок доставил меня на собственном транспорте, а мой автомобиль стоит возле армянского ресторана в Москве.

– Не сотрясайте воздух, можно продлить срок задержания в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Лучше вспомните, где находились два дня назад вечером?

– Вечером, в какое время?

– С десяти до двух часов, – Богдана уже начал раздражать этот модный хлыщ. Хотелось врезать ему в скулу с однодневной щетиной, чтобы сбить наглость и самоуверенность.

Повисла пауза. Лицо Басаргина скривилось в гримасе.

– Вы хотите приписать мне смерть Эдуарда Богословского? Как там у вас называется, – продюсер пощёлкал пальцами, подбирая слова, – у меня должен быть мотив, а нас ничего не связывало!

– От кого вы узнали о смерти бизнесмена?

– Из новостей. Утром я ехал на работу и слушал радио.

– Так, где вы были ночью?

– Дома, ночь провёл с женщиной! Она уехала от меня в семь утра.

– Кто она? Нам нужно с ней поговорить.

– Я не могу вам этого сказать!

– Неужели вы не понимаете, что всё больше и больше вязните в этой истории, – со стороны подоконника раздался спокойный голос Ивушкина. – Не усугубляйте своё положение.

– Хорошо, я запишу номер телефона, – Александр переключился на Ивушкина и быстро начеркал ряд цифр на листке. – Только очень прошу, ведите себя деликатно. Эта дама жена одного из заместителей в министерских кругах. Я не хочу, чтобы её репутация пострадала.

– Ничего не обещаем, – усмехнулся Зиновьев.

– Сделаем всё возможное, – Ивушкин глянул на коллегу с укоризной, сделал шаг к столу и забрал листок с номером телефона.

– Уведите! – Богдан громко крикнул в сторону двери.

– Постойте, почему опять в камеру? Я же всё сказал!

С этими словами конвойный вывел Басаргина.

– Ты что себе позволяешь? – Богдан перевёл злой взгляд на Ивушкина, как только дверь закрылась. – Развёл церемонии! Да у меня даже тени сомнений нет, что это он всех девок замочил и бизнесмена ограбил и убил, чтобы скрыть улики.

– У тебя пока нет ни единой зацепки. Продавец толком не подтвердил, что принял серьги у Басаргина. А алиби надо проверять. В ночь убийства «Фольксваген» действительно стоял во дворе дома, где продюсер снимал квартиру, я уточнял.

– Это не факт, он мог попасть в Горячевск разными путями.

Дверь с шумом отворилась.

– Что за шум, а драки нет? – Краснопёров ввалился в кабинет, прямиком направился к графину с водой, налил полный стакан и опустошил в три глотка. – Ну, что, раскололи Басаргина?

– Пока нет, – Ивушкин вернулся за свой стол.

– И не расколите! Его отпускать надо.

– С чего это? – агрессивно отреагировал Зиновьев. – Помурыжим несколько дней, в камеру интересную отправим, сам всё напишет.

– Алиби у него. Я был в его офисе, сотрудники хором утверждают, что третьего февраля снимали клип, закончили около часа ночи. Двенадцатого марта он допоздна сидел в армянском ресторане, этот факт подтверждают официанты. Басаргин напился конкретно, пытался снять девицу, в общем, вёл себя вызывающе. Они запомнили день, потому что двенадцатого, когда была повешена на берёзе Загайнова Елена, праздновал день рождения хозяин ресторана Рустам Хачатрян. В день, когда убили Виолетту алиби косвенное, соседи видели автомобиль «Фольксваген» во дворе.

– Кто-то видел его в ночь убийства продавщицы? – Богдан не сдавался.

– Пока не ясно, алиби нет на время смерти Богословского, – Павел пожал плечами.

– Вот должен сидеть и вспоминать! Нет алиби, значит, он убийца! – Зиновьев уже свыкся с мыслью, что маньяк изолирован от общества, что никак не хотел слышать доводы Краснопёрова.

– Ты что-то забываешь, – Павел зло кинул злой взгляд на коллегу. – Он ничего не должен. Это наша работа найти доказательства вины или не вины! Пока весомых аргументов и улик против продюсера у нас нет. И вообще я думаю, кто-то умело нам его подсовывает в качестве подозреваемого.

– Откуда такие умозаключения? – Ивушкин оторвался от бумаг.

– Эксперты сообщили, что украшения, изъятые из ломбарда подделка, серьги из простого стекла. Такие цацки можно слепить в любой ювелирке.

– У Виолетты Богословской точно был антиквариат? – Богдан криво ухмыльнулся. – Модница носила стекляшки, выдавая за драгоценности!