Кладбищенский цветок

– Понимаю, душевного разговора не получится, значит, начнём сначала, – Зиновьев открыл папку и положил фотографию перед продюсером. – Маргарита Александрова двадцать восемь лет, найдена мёртвой третьего февраля. Вот это Загайнова Елена Владимировна двадцать пять лет, найдена двенадцатого марта. Виолетта Богословская ваша хорошая знакомая. Анна Злобинская двадцать пять лет, найдена четыре дня назад.

– Зачем вы мне это показываете уже который раз? Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы я признался в том, чего не совершал?

– Отрицать знакомство с Виолеттой Семёновной Богословской вы не намерены?

– Я и раньше не отказывался! Да, мы были знакомы, девица просто вешалась мне на шею, в одностороннем порядке решила, что я должен на ней жениться, но я ей пояснял терпеливо – она не в моём вкусе. Летта глупая мотовка, в семейной жизни такие дамы бесполезны, – Басаргин вытер пальцем пот со лба. – Извините, была. Она же ничего не умела, ни деньги зарабатывать, ни тратить, ни считать, даже суп сварить не могла не пересолив.

– Вы хорошо знали её семью?

– Знаком довольно давно, с тех пор, когда родители ещё были живы. Я был студентом профессора Богословского и был вхож в их дом. Он работал в Литературном институте. Выпустил множество трудов и монографий по древнерусской литературе. Человек высокообразованный, интеллигентный. Женился на собственной студентке, которая без его помощи защитила докторскую диссертацию по другой теме, вроде германо-скандинавской мифологии. Жили скромно, трудились не покладая рук, всё время отдавали науке и институту, а дети росли с няньками, мамками. Родители научили прямо сидеть за столом, правильно пользоваться приборами, наказывали за плохие слова и даже сумели дать образование старшему сыну Эдику. Сил на Виолетту не хватило, та училась в школе кое-как, институтский диплом можно было купить, да только работать девушка не хотела от слова вообще, поэтому в покупке документа о высшем образовании смысла не имелось. Свою занятость они компенсировали машинами, подарками, а не душевным теплом. По факту получились у интеллигентных, прекрасных родителей такие неказистые дети.

– Такое же мнение у вас и об Эдуарде? – Богдан прищурился, словно пряча усмешку, однако глаза выражали полную серьёзность.

– А что в нём выдающегося? Вот меня родители не пристраивали в нефтяной холдинг, а то бы тоже на частном самолёте летал на Багамские острова. Что вы думаете, абрамовичи, миллеры, сечины, ротенберги возглавили русский список «Форбс» благодаря своему трудолюбию и таланту?

– Не могу судить, – увернулся Зиновьев. – Скажите, вы можете вспомнить, как провели третье февраля и двенадцатое марта?

– Я уже отвечал, что в вечер убийства Виолетты находился дома, помню точно, потому что она от меня уехала на какую-то встречу. Вы можете проверить, «Фольксваген», который я одалживал у друга, всю ночь стоял во дворе! То, что было в феврале не помню! – Басаргин еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. – Вот вы вспомните, где находились, например, десятого марта?

– Легко, – Богдан открыл ежедневник и перелистал страницы. – В этот день выезжал на кражу, задержался допоздна. Дежурный по Управлению зафиксировал в журнале время ухода.

– Постойте, – Александр прижал возмущение, – я тоже записываю свои встречи в ежедневнике.

– Вот видите, можете, когда хотите! – Богдан мотнул головой в сторону Ивушкина, который внимательно наблюдал за происходящим. – Евгений Ильич, распорядись.

Евгений кивнул без слов, поднялся и вышел из кабинета. Вскоре вернулся, ведя за собой мужчин, чем-то похожих на Александра. После недолгой суеты, мужики расположились рядом с Басаргиным, который вертел головой, не понимая, что происходит. Через минуту дверь снова открылась, и на пороге появился невзрачный очкарик в сопровождении дежурного полицейского. Парень замешкался у порога, снял очки и протёр стёкла уголком выпущенной рубашки. Евгений тронул знакомого сотрудника ломбарда за плечо:

– Не волнуйтесь, посмотрите внимательно и скажите, вы встречали кого-нибудь из этих мужчин.

Очкарик приблизился к сидящим, несколько минут внимательно рассматривал незнакомцев, даже под очками близоруко щурился, пытаясь оправдать надежды полицейских, в итоге выдохнул:

– Я не уверен, но вот этот немного похож, – рука парня неуверенно поднялась в сторону Басаргина. – Но не могу утверждать с полной ответственностью.

Ивушкин и Зиновьев переглянулись.

– Всем большое спасибо, вы можете быть свободны, – Евгений взял со стола протокол опознания и обратился к продавцу. – Прочитайте и подпишите.

Когда закончили с формальностями и кабинет опустел, Басаргин вкрадчиво обратился к Зиновьеву:

– Вы объясните, что это было? – продюсер вальяжно закинул нону на ногу.

– Мы провели процедуру опознания. Здесь присутствовал продавец ломбарда, куда вы сдали дорогие украшения, которые сняли с уже мёртвой Виолетты Богословской.

– Но он ничего толком не подтвердил! – взорвался Басаргин.

– Согласен, будем искать других свидетелей, например, ещё раз просмотрим камеры наблюдения в районе.