Клады великой Сибири

Бонза без всяких пояснений понял все, и по спине его пробежали мурашки.

Еще бы! Уж если сильный крейсер, вооруженный прекрасными, новыми пушками, не смог победить «белых чертей», то каково было положение бонзы, выходившего на борьбу с врагом, словно пигмей против великана.

Между тем японец, к которому обратился Лиу-Пин-Юнг, по-видимому, был склонен рассказать ему все, что знал.

– Сегодня эта история описана во всех наших газетах! – говорил он. – Наш крейсер «Окунамару» – самый быстроходный из всех наших крейсеров. Он возвращался с северного побережья Охотского моря, когда встретил внезапно воздушный корабль. Командир судна спросил сигналами у воздухоплавателей об их национальности, и в ответ воздухоплаватели выкинули черное знамя пиратов, а на выстрел с крейсера ответили воздушной торпедой и исковеркали весь крейсер.

Слушая этот рассказ, Лиу-Пин-Юнг то бледнел, то краснел.

И вдруг, не выдержав, он яростно воскликнул:

– О! Они не уйдут от меня! Я знаю, куда они делись!

Эта фраза произвела моментальное действие.

Слова китайца в несколько минут облетели всю толпу, и каждый спешил приблизиться и посмотреть на человека, знающего ужасную тайну.

Нечего говорить, что весть об этом быстро достигла до ушей полиции, потому что спустя две-три минуты к бонзе подошел сам полицмейстер в сопровождении нескольких полицейских комиссаров и солдат.

– Правда ли то, что господин приезжий китаец знает пиратов воздуха? – спросил он, прикладывая руку к козырьку.

– Да, начальник! – ответил твердо бонза. – Поведите меня к командиру крейсера, я расспрошу его и дам свои указания. Пираты воздуха не уйдут от нас…

– От вас?

– Да, и от меня, потому что я гонюсь за ними, потому что знаю их тайну и поклялся уничтожить белых чертей.

– Каких белых чертей?

– Тех, которые сидят в воздушном доме! Ведите, ведите меня на военный корабль, и я все расскажу там.

Полиция поспешила выполнить требование бонзы, и через несколько минут он стоял уже в кают-компании, в которую собрались и все судовые офицеры с командиром во главе.

И бонза начал рассказывать.

О! от японцев, в особенности от военных, он не хотел ничего скрывать!

– Я требую только одного, – говорил он, обращаясь к флотским и полицейским офицерам, – я требую, чтобы мой клад принадлежал мне, а взамен этого я помогу вам поймать моих врагов и завладеть их ужасной машиной!

Японцы одобрительно закивали головами.

Но Лиу-Пин-Юнг был не особенно доверчив к пустым словам.

Обдумав свое положение, он потребовал, чтобы о его просьбе было сообщено в Токио.

Только обещанию правительства мог он вполне доверять.

Нечего делать – пришлось согласиться, и срочная депеша полетела в Токио.

А пока она летела туда и назад мчался ответ, бонза рассказывал своим новым друзьям всю историю с самого начала.

На этот раз он не скрывал ничего.

Он рассказал подробно историю клада, взаимные отношения его и Чи-Най-Чанга, как ему не удалось отделаться от Чи-Най-Чанга и как благодаря этому последний явился в Китай мстителем, соединившись с белыми, придумавшими крылатую машину.

Затем Лиу-Пин-Юнг рассказал про третий план, про свое преследование, про сорвавшуюся попытку переловить врагов, про свою рану и про дальнейшее затем преследование.

Единственно, чего не показал японцам Лиу-Пин-Юнг, это двух планов клада.

Впрочем, и тут он секретничал недолго.

Скоро из Токио пришла срочная депеша.

Правительство делало предписание согласиться на условия китайца с тем, чтобы он помог поймать пиратов воздуха.

Приказано было взять Лиу-Пин-Юнга на борт быстроходного крейсера «Чияширо», который должен был прийти в этот день, и на этом крейсере немедленно же начать преследование.

Интереснее всего было то обстоятельство, что ни Лиу-Пин-Юнг, ни японское правительство, по-видимому, нисколько не беспокоились и даже не задумывались над тем, что мыс Елевин принадлежит к русской территории, на которой японцы отнюдь не имели права хозяйничать.

Бонза ликовал.

С такой поддержкой в виде целого экипажа крейсера «Чияширо», имевшего ход в двадцать четыре узла, он не сомневался в победе.

К концу дня «Чияширо» действительно вошел в гавань, и Лиу-Пин-Юнг, сделав все необходимые покупки, перебрался на его борт.

Командир судна, получивший запечатанный пакет с инструкциями, немедленно поднял якорь, не дав команде возможности высадиться на берег даже на несколько часов, и стройное судно быстро понеслось по холодным волнам Охотского моря.

Машина работала полным ходом, и надежда Лиу-Пин-Юнга возрастала с каждой минутой, с каждым оборотом винта.

XVIII. Проба

Место, на котором остановились Верлов и его спутники, было совершенно пустынным.

Даже с той высоты, на которую перед спуском поднялся Бромберг, чтобы рассмотреть местность, не было видно ни деревень, ни поселков.

Тут путники переночевали, а утром принялись делать промер бухты, выходившей в залив Тауек.

Вера Николаевна, Нянь-Си, Суравин и Чи-Най-Чанг были оставлены на берегу.

Верлов же вместе с Бромбергом поднялись на воздушном корабле, затем спустились совсем низко над водой и стали бросать лот, постоянно перелетая с места на место.