Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

Байд попросил отсрочки, чтобы обдумать эту просьбу — экстраординарную, на его взгляд. В итоге он решил сделать то, что сделал бы на его месте Иисус Христос, и «это положило конец колебаниям». Он согласился совершить обряд. Но он не вызывался добровольно сделать это и явно был удручен и самой просьбой, и тем, в какой форме она прозвучала.

Не совсем ясно, почему Льюис остался при убеждении, будто Байд сам, без всяких настояний, предложил поженить его и Джой — ведь это убеждение вступает в противоречие с вполне ясным воспоминанием Байда о том, как его попросили сделать нечто, на его взгляд необычное и не совсем правильное. Сумма доказательств указывает скорее в пользу версии Байда. Возможно, страх Льюиса перед скорой смертью Джой повлиял на то, как он строил и как воспринимал свой разговор с Байдом.

Нельзя также забывать, что отношения Льюиса с Дэвидмен изначально были окутаны скрытностью, что напоминает и прежнюю уклончивость Льюиса (особенно в переписке с отцом) насчет отношений с миссис Мур в 1918–1920 годах. Нам неизвестно, почему Льюис не желал сообщить друзьям всю правду о новых своих отношениях, начиная с гражданской церемонии в апреле 1956 года и заканчивая религиозным обрядом в марте 1957-го. Несомненно, кое-кто из наиболее близких ему людей, в частности Толкин, был глубоко задет таким отказом в доверии.

Обряд христианского бракосочетания состоялся в 11 часов утра 21 марта 1957 года в палате Дэвидмен в больнице имени Черчилля. Свидетелями выступали Уорни и медсестра. Затем Байд возложил руки на Джой и помолился об ее исцелении. Это был очень торжественный и значимый момент как для Льюиса, так и для Дэвидмен. Но и для Байда эта минута значила немало. Он перешел Рубикон, умышленно пренебрег дисциплинарными требованиями церкви. Его решение — пусть не совсем добровольное — подвергло риску его карьеру.

Байд предпочел сразу же объясниться с церковными властями. Прежде чем уехать из Оксфорда, он отправился к Карпентеру и сообщил о содеянном. Карпентер пришел в ярость, услышав о столь дерзком нарушении предписаний, и велел Байду немедленно ехать в собственный диоцез и там все рассказать своему епископу. По возвращении домой Байд с тревогой узнал, что епископ Чичестера, Джордж Белл, уже посылал за ним. Опасаясь худшего, Байд на следующий день явился к Беллу и признался в своем проступке. Белл дал понять, что это его не радует, и просил дать обещание, что ничего подобного впредь не повторится. Но вызывал он Белла не за этим. Он хотел предложить ему одно из лучших мест в диоцезе — приход Горинг-у-моря. И эта вакансия, поспешил он заверить, все еще открыта. Согласен ли Байд принять это назначение?[704]

Дэвидмен возвратилась из больницы в Килнс в апреле, врачи давали ей несколько недель жизни. Льюис к тому времени уже страдал от остеопороза, вызывавшего сильные боли в ногах и не позволявшего передвигаться без специального бандажа. Некоторое утешение Льюис черпал в наблюдении, что по мере того как его боль нарастает, Дэвидмен страдает меньше. «Субституция по Чарльзу Уильямсу»[705], — провозглашал он, любящий берет на себя боль любимого. Уильямс давно верил, а теперь и Льюис уверовал, что «христианская любовь дает нам власть принять в свое тело боль другого человека»[706].

Дэвидмен — Льюис воспринял это как чудо — оправилась достаточно, чтобы к декабрю 1957 подняться с постели и начать выходить. Через полгода, в июне, врачи подтвердили: произошла ремиссия. В июле 1958 Льюис и Дэвидмен отправились в Ирландию и провели там десять дней «запоздалого медового месяца», навестили родственников и друзей Льюиса, наслаждались видами, звуками, запахами его родины — «голубые горы, желтые пляжи, темная фуксия, рушащиеся валы, ревущие ослы, запах торфа и только-только расцветающего вереска»[707].

В то запоздалое лето своей жизни, успокоившись насчет здоровья жены, Льюис снова обрел способность писать. К этому периоду относятся «Размышление о псалмах» (1958) и «Любовь» (1960). Едва ли возможно при чтении этих книг не заметить, как углубляющиеся отношения Льюиса с женой хотя бы отчасти проникают в их главы и отражаются даже в изяществе формулировок, таких, как знаменитое «Любовь-нужда взывает из глубин нашей немощи, любовь-дар дает от полноты, а эта, третья любовь славит того, кого любит»[708].