Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

Четыре серии радиобесед Льюиса будут позднее переработаны в ставший классическим труд «Просто христианство» (1952), который сохранил многое от структуры, содержания и тона первоначального радиосценария. Теперь «Просто христианство» считается лучшим трудом Льюиса в сфере христианской апологетики. Учитывая важность этой книги, мы поговорим о ней подробнее в следующей главе, но сначала разберем другое популярное сочинение, которое привлекло к Льюису еще более широкую аудиторию в Великобритании и с триумфом привело его к американским читателям: пародию на бесовские наставления под названием «Письма Баламута».

Глава 9. 1942–1945 Всемирная слава: просто христианин

Радиопередачи военного времени принесли Льюису общенациональную славу, его голос стал одним из самых узнаваемых в Великобритании. Параллельно со сценариями этих радиобесед Льюис уже трудился над другим замыслом — тем, который сделает его знаменитым не только в родной стране, но и во всем мире. Вдохновение посетило его в июле 1940 года, когда Льюис слушал чрезвычайно скучную проповедь в церкви Св. Троицы в Хидингтон-кварри:

Прежде чем служба закончилось — можно бы пожелать, чтобы такие вещи происходили в более уместный момент, — меня поразила идея книги, как мне кажется, и занимательной, и полезной. Я назову ее «Между нами, бесами», она будет состоять из писем старого, ушедшего на покой беса молодому, который только начинает работать с первым своим «пациентом»[486].

Он с энтузиазмом писал брату, который к тому времени благополучно пережил эвакуацию из Дюнкерка и вернулся в Англию, об этой идее, с наслаждением перечисляя основные мысли, которые вложит в эту книгу. Пожилого дьявола в отставке он назовет Баламутом (Screwtape).

«Письма Баламута» (1942)

Позднее Льюис утверждал, что «никакая другая книга не далась ему так легко»[487]. Тридцать одно письмо, по одному на каждый день месяца, начали выходить в церковном еженедельнике The Guardian (не путать с одноименной крупной британской газетой) 2 мая 1941 года.

Письма изображают ад как насквозь бюрократизированную институцию (возможно, Льюис опасался, как бы в нечто подобное не превратился Оксфорд). Льюису казалось вполне естественным описывать мир чертей как полицейское государство или как омерзительный концерн. Он с удовольствием продумывал советы, которые опытный Баламут мог бы давать юному Гнусику (Wormwood) насчет мер, с помощью которых «пациента» надежнее всего можно уберечь от Врага (собственно, Христа). В письмах множество проницательных наблюдений (особенно насчет условий военного времени), встречаются и жестокие карикатуры на определенные типы людей, неприятных Льюису, и проступает уже более глубокий слой мыслей о том, как с позиции религии подходить к тайнам и загадкам жизни.

Как нам читать «Баламута» и не слишком ли много мы в него вчитываем? Выплескивает ли автор здесь возмущение нарастающим деспотизмом миссис Мур — чувство, которое он никогда не осмелится выразить открыто? К примеру, один из «пациентов» Гнусика — старуха, терроризирующая прислугу. К числу ее многочисленных слабостей относится «изысканный вкус»: что бы ей ни предлагали, ей «ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего греночка…»[488]. Но ни родные, ни горничная не могут сделать все «как надо», чего-то ей всегда недостает, что-то всегда не так, и тех, кто разочаровал старушенцию, ждет расправа. Мы знаем, что в ту пору Льюиса уже всерьез беспокоила требовательность и придирчивость миссис Мур. Можно ли предположить, что его тревоги отразились в этой книге?

Льюис постоянно утверждает, что литература способна представить нам все в новом свете. «Письма Баламута» — новый способ представить традиционное и здравое духовное наставление, подав его в чрезвычайно оригинальной упаковке. И если осторожные проповедники отговаривали паству полагаться на чувства, Льюис переворачивает эту мысль — его Баламут советует ученику работать с чувствами «пациента», пусть он «почувствует» невозможность, ложность христианства. Новаторская в этой книге не идея, но перспектива, внутри которой Льюис ее излагает. В совокупности духовная зоркость Льюиса и новая манера подачи обеспечили «Баламуту» широкую и благодарную аудиторию.