Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

И тут Уэлшу в руки попала книга оксфордского преподавателя, да еще, на счастье, мирянина. Это и было «Страдание». Прочитанное ему понравилось. Льюис едва ли мог знать, что «просто христианство», которое он уже начал формулировать и отстаивать, хотя еще не дал ему этого имени, и есть как раз то, что требовалось радиокомпании[461]. Будучи мирянином, он находился вне структур церковной власти (и тем самым вне их междоусобиц). Уэлш заметил также, что Льюис хорошо владеет письменным языком. Но умеет ли он говорить? Как будет держаться перед микрофоном? Не окажется ли в итоге очередным громыхающим претенциозным «гласом веры», который одним своим тоном способен отпугнуть слушателей?

Выяснить это можно было только одним способом. Уэлш не был знаком с Льюисом, но решил пойти на риск. Он написал Льюису, выразил восхищение его трактатом и пригласил на BBC. Не согласится ли Льюис выступить с рассуждением на тему «Христианская вера с точки зрения мирянина?» Ему гарантирована «достаточно разумная аудитория более чем в миллион»[462].

Льюис отвечал с осторожностью. Он был бы не против подготовить серию таких бесед, однако придется подождать университетских каникул[463]. После этого Уэлш передал Льюиса своему коллеге Эрику Фенну (1899–1995) и далее переговоры вел он[464].

Тем временем Льюис оказался вовлечен в еще одну разновидность «работы на войну» — он выступал на базах Военно-воздушных сил по приглашению У. Р. Мэттьюса, настоятеля лондонского собора Св. Павла, который решил потратить имевшиеся в его распоряжении средства на оплату выездных лекторов. В тот момент британская авиация набирала в свои ряды лучшую молодежь страны, и Мэттьюс считал необходимым обеспечить этим юношам доступ к христианскому учению и наставлению. И он точно знал, кто ему нужен в качестве такого «странствующего проповедника» — он предложил на эту вакансию Льюиса.

Морис Эдвардс, главный капеллан Военно-воздушных сил, выслушал предложение Мэттьюса и поехал в Оксфорд, чтобы лично поговорить с Льюисом, хотя сам не был вполне уверен, что он — именно тот, кто им нужен. Льюис преподавал в знаменитейшем британском университете, справится ли он с «парнягами», которые бросили школу в шестнадцать лет и не собирались заниматься ничем «научным»? Вероятно, подобные опасения мог ощущать и Льюис. Тем не менее предложение он принял. Он счел, что будет полезно заняться переводом своих идей на «язык необразованных».

Первое выступление состоялось на тренировочной базе № 10, где авиация готовила экипажи для бомбардировщиков — в Абигдоне, примерно в пятнадцати минутах езды от Оксфорда. Впоследствии Льюис вспоминал этот эпизод довольно мрачно: «Насколько я могу судить, это был полный провал»[465]. На самом деле, это вовсе не было провалом: летчики попросили его продолжать. Постепенно Льюис научился корректировать свой стиль и словарь, подстраиваясь под нужды непривычной для него аудитории.

Рассуждения Льюиса о том, как оратор должен «усвоить язык аудитории», вошли в важное выступление перед священнослужителями и лидерами молодежи в Уэльсе в 1945 году. Эта лекция полна мудрых мыслей и открытий, явно доставшихся Льюису нелегким путем — через опыт собственных ошибок. Два пункта он выделяет как наиболее важные: нужно выяснить, как говорят простые люди, и излагать свои мысли в присущей им манере.

Мы должны научиться языку своих слушателей, и позвольте мне сразу сказать, что нельзя утверждать a priori, что «простой человек» знает, а чего он не знает. Придется выяснить это на собственном опыте[466].

Нетрудно вообразить, как Льюис ввязался в полемику с твердолобыми, не терпящими ерунды, бойкими на язык будущими летчиками, увидел, как неуместен тут его академический стиль — и решил что-то срочно менять.

Нужно перевести на повседневный язык каждый элемент вашего богословия. Это очень хлопотно, и это означает, что за получасовую проповедь вы мало что успеете сказать, но это необходимо. Заодно вы окажете большую услугу собственной мысли. Я теперь убежден: если ваши мысли невозможно перевести на язык необразованного человека, значит, эти мысли еще не достигли ясности. Возможность перевода — вот проверка, показывающая, насколько человек сам понимает, что имеет в виду[467].

Эти правила, нелегким путем усвоенные во время лекций для будущих летчиков, Льюис применит на практике в своих радиобеседах.