Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию

Само выражение Льюис позаимствовал у Ричарда Бакстера (1615–1691), пуританского автора, входившего в его обширный круг чтения английской литературы. В 1944 году Льюис писал, что лучшим противоядием от богословских ошибок, которыми пестрят книги последнего времени, стал бы «общий стандарт простого, серединного христианства („просто христианства“, как называл это Бакстер), на фоне которого современные споры встали бы на свое место»[492].

А что же подразумевал под этим своеобразным выражением сам Бакстер? В XVII веке, в эпоху яростных религиозных споров, переросших в насилие — включая Гражданскую войну и казнь короля Карла I, — Бакстер пришел к выводу, что богословские и религиозные ярлыки искажают христианскую веру и наносят ей ущерб. В позднем своем труде «Церковная история правления епископов и их соборов» (Church History of the Government of Bishops and Their Councils, 1681) Бакстер протестовал против тех разделений, к которым приводят религиозные споры. Он верил в «просто христианство, символ веры и Писание»[493] и желал остаться в памяти людей как «просто христианин», приравнивая «просто христианство» к «вселенскому христианству», то есть единому пониманию христианской веры, неоскверненному противоречиями и богословскими партиями.

Трудно сказать, как и когда Льюис наткнулся на эту формулировку Бакстера. Мне не попадалось других упоминаний этого выражения Бакстера у Льюиса до Второй мировой войны. Тем не менее, «просто христианство» явно соответствует собственному пониманию Льюисом того, как выглядит фундаментальная христианская ортодоксия, избавленная от всего, что привносят в нее разделения на деноминации и борьба их интересов. Именно это, как полагал Льюис, воплощает в себе Церковь Англии — не узкая деноминация «англиканства» (к нему Льюис не питал особых симпатий), но историческая и ортодоксальная христианская вера в том виде, в каком она была воспринята Англией (это как раз вызывало его восхищение). Как справедливо указывал Льюис, Ричард Хукер (1554–1600), считающийся одним из главных идеологов создания Церкви Англии, «слыхом не слыхал о религии, именуемой англиканством»[494].

При этом Льюис безусловно признавал и уважал существование различных христианских деноминаций, включая собственную Церковь Англии, однако настаивал на том, что каждая деноминация представляет собой особое проявление чего-то более общего и фундаментального — «просто христианства». И такое «просто христианство» — идеал, который требует воплощения в какой-либо конфессии, чтобы стать поистине действующим. Эту идею Льюис проиллюстрировал аналогией, которая превосходно выдержала испытание временем:

«Сущность» христианства скорее всего можно сравнить с залом, из которого двери открываются в несколько комнат. Если мне удастся привести кого-нибудь в этот зал, я цели достиг. Но камины, стулья и пища находятся в комнатах, а не в зале. Этот зал — место ожидания, из которого можно пройти в ту или иную дверь; в нем ждут, а не живут[495].

Эта аналогия помогает нам постичь основную мысль, на которой Льюис делает упор: существует некая фундаментальная и выходящая за пределы всяких деноминаций форма христианства, которую следует ценить и обращаться к ней как к источнику христианской апологетики, однако для того, чтобы стать или быть христианином, требуется приверженность конкретной форме этого базового христианства. «Просто христианство» обладает правом первородства по сравнению с конкретными деноминациями, однако они необходимы для христианской жизни. Льюис не предлагает нам «просто христианство» в качестве единственной аутентичной формы христианства — скорее он говорит о том, что «просто христианство» лежит в основе всех многообразных конфессий и питает их.

Такое «просто христианство» Льюис и хотел разъяснить и защитить в своем апологетическом труде. В лекции 1945 года «Христианская апологетика» Льюис подчеркивал, что задача апологета заключается не в отстаивании той деноминации, к которой он принадлежит, и не в защите своих личных богословских построений, но в том, чтобы говорить о самой христианской вере. Именно ясно выраженная преданность Льюиса такой форме христианства сделала его столь выдающейся и привлекательной фигурой для всего мирового христианского сообщества.