Клан (ЛП)

— Оно прекрасно работает, — сказал Джервис, — но у меня есть вопрос. Вы подбросили одну из этих штуковин другому клиенту? В кампусе?

«Что за вопрос?»

На самом деле, Чанек знал, но откуда парню знать это?

— Я не обязан говорить, мистер Талл.

— Например, может быть, в научном центре, в офисе Дадли Бессера?

Худое лицо Чанека поникло.

«Прямо в точку».

— Как…

— Я слышал что-то, — сказал Джервис Филлипс. — Мой «жучок» поймал сигнал; я узнал голос Бессера.

— Это невозможно, — заявил Чанек. — Он вне досягаемости.

— Если он вне диапазона, почему я его слышал?

— Я… Хм. Хороший вопрос, — Чанек чувствовал себя некомпетентным, его спесь испарилась. — Я бы никогда не согласился подсадить ваш «жучок», если бы подумал, что есть шанс, что это произойдёт. И в том-то и дело — этого не может быть. Эти штуки передают сигнал только на восемьсот футов или около того.

— Офис Бессера находится более чем в миле от моего общежития, — ответил Джервис.

Он нелепо стянул фильтр с сигареты.

Чанек недоумённо смотрел в своё пиво. Он был плохим человеком — даже он не стал бы с этим спорить, — но у него была этика. Грехи других были сокровищем Чанека. Он был разрушителем репутаций. Он разрушал браки, семьи, карьеры. Он пропагандировал развод, аборт, отчуждение. Как алхимик, он превращал любовь в ненависть, но ему не было стыдно. Если бы он этого не сделал, то сделал бы кто-нибудь другой. Спесь Чанека была его оправданием — с изяществом выполнить любое невыразимое задание. Парень заплатил ему за работу, а Чанек всё испортил. Он не мог смириться с этим простым фактом.

— Хорошо, — сказал он Джервису. — Я верну вам ваши деньги.

Джервис начал своё второе пиво.

— Я не прошу вернуть свои деньги, я просто хочу знать, что происходит. Прошлой ночью я слышал какое-то странное дерьмо. В этом офисе было четыре человека. Одним из них был Бессер, но был ещё один мой друг. Какого чёрта студент делает в офисе Бессера в два часа ночи?

— Не знаю, — признался Чанек.

— А жена декана? Я также разобрал её голос.

Чанек тяжело сглотнул. У парня было слишком много деталей.

— Вы сказали, что было четыре человека. Кто был четвёртым?

Джервис, казалось, задумался.

— Это самое странное. Голос четвёртого человека походил на проточную воду или что-то в этом роде. Я не могу это описать. Это было просто… странно.

Подозрение Чанека прекратилось.

— Хорошо, только между вами и мной. В прошлом месяце я прослушивал офис Бессера по просьбе другого клиента. Клиент думает, что Бессер развлекается с его женой.

— Вы имеете в виду декана Сальтенстолла, — подтолкнул его Джервис. — Все знают, что жена ему изменяет. Это знает даже декан. Зачем ему нанимать вас, чтобы узнать то, что он уже знает?

— Потому что у него потрясающий полис страхования жизни, — признал Чанек. — Если бы вы были старым гомосексуальным миллионером, женатым на тридцатипятилетней женщине-бомбе, разве вы не хотели бы знать, чем занимается ваша жена, независимо от каких-либо взаимных сексуальных соглашений, заключённых в браке?

— Всё понятно, — сказал Джервис, медленно закурив.

— Вот что я сделаю, — предложил детектив. — Я пойду в офис Бессера сегодня ночью и заменю этот «жучок» на другой с другой частотой. Тогда он больше не будет вмешиваться в ваши передачи, и проблема будет решена.

Джервис закурил ещё одну сигарету.

«Этот парень дымит больше, чем угольная печь».

— Я был бы очень признателен, мистер Чанек.

Чанек смотрел, как Джервис уходит. Парень был сломлен — Чанек это видел — как и большинство клиентов Чанека. Паранойя, ревность и комплексы неполноценности были ещё более крупными самородками в сокровищнице Чанека. Но не это его беспокоило. Парень сказал…

«Четвёртый человек», — подумал он.

Голос, похожий на проточную воду. Казалось, парень знал о деле Чанека больше, чем сам Чанек.

««-»»

Штаб окружной полиции казался новейшей кирпичной крепостью. Телекамеры исследовали закрытый вход. Двое полицейских в форме идентифицировали Лидию у двери и обыскали её чемодан. Она достала крохотный пистолет из кобуры и отдала им. Затем они обыскали Уэйда, слишком тщательно, как ему показалось.

«Единственное оружие, которое я беру с собой, это любовное оружие, приятель».

Но эти парни не дурачились.

Они прошли мимо дверей с причудливыми пластиковыми табличками: «Инструменты», «Электрофорез» и, наконец, «Спектрометрия».

Сержант провёл их и ушёл.

Комната была длинной и узкой. Громоздкие машины гудели рядами, отрыгивая рулоны бумаги. Одна машина имела циферблат и прыгающие метры с люком, словно животом. Лидия сказала Уэйду, что это анализатор пептидов BV Model 154. Он идентифицировал следы посторонних веществ в пищеварительной системе путём измерения пептидных отклонений. Он стоил сто тысяч долларов.

Ссутулившийся лысый мужчина читал за столом книгу. Уэйд поймал сенсационное название: «Бюро стандартов США, Японский индекс автомобильных красок, 1991–1992 годы». Ярлык на его лабораторном халате гласил: «Гларк, Эксперт по сбору данных».

— Надеюсь, вы коп из Эксхэма, — сказал он.

— Это я, — сказала Лидия. — Спасибо, что освободили для меня место.

— Что у вас?