Клан Мамонта

«Два года прошло, а кажется — целая жизнь. Бывает ведь так: оглядывается человек на свое прошлое и с изумлением обнаруживает, что, скажем, институт он заканчивал аж 15 лет назад! А он-то все еще считает себя (в глубине души, конечно!) молодым специалистом, у которого все впереди. Куда же делись годы?! Или наоборот: столько наворочал, столько сломал и построил, столько пережил падений и взлетов, а времени-то прошло всего ничего! Может быть, утверждение, что время течет независимо от нас, всего лишь миф — миф „белого“ человека?»

Он понял, что вполне отчетливо различает стены и свод пещеры вне зависимости от количества света, и усмехнулся: «Быстро на сей раз грибочки подействовали. Впрочем, теперь я лучше подготовлен, а опытные наркоманы, говорят, могут управлять своими галлюцинациями. Только все равно непонятно, как можно что-то видеть при полном отсутствии света? Может быть, это память? Ведь я помню тут каждый выступ, каждый поворот…»

Семен поднялся на ноги и, даже не вспомнив о светильнике, двинулся в глубину. Вот и первый зал с фигурами на стенах и своде — большими, маленькими, раскрашенными в три цвета без полутонов или только контурно намеченные.

«Бизоны, мамонты, лошади, носороги, олени, вновь мамонты… В одиночку и группами, стоящие, лежащие, рвущие траву, спаривающиеся, дерущиеся, пораженные стрелами, умирающие. Вот саблезуб атакует бизона — в жизни это именно так и бывает. А вот волки гонят оленя…— Семен коснулся пальцами рисунка на стене и ощутил теплую упругость шерсти. — А вот это — мое. Отчасти, конечно: олень, который мчится. Точнее, даже не олень, а его бег. Я это придумал и подсказал Художнику. Он нарисовал и захотел проверить полученный эффект на первом встречном. Так мы познакомились с Сухой Веткой».

Семен двигался вдоль стен, безошибочно наклоняя голову, если свод становился слишком низким, смотрел на рисунки и вспоминал. Слабое, но четкое эхо вторило, казалось, не только хрусту щебенки под ногами, но и его мыслям.

«…Олени, лошади, бизоны… А на этой стене целое стадо мамонтов. Несколько раз я пытался их пересчитать, но все время получались разные цифры. Как будто животные приходят и уходят. Попробовать снова? — Семен отошел к противоположной стене, стал рассматривать это своеобразное панно и вдруг изумился: — Почему же я раньше не замечал, что они выстроены… Не может быть!»

Он потер глаза — изображение не изменилось: самцы с большими изогнутыми бивнями выстроились как бы клином. За ними столпились самки с детенышами. Перед бивнями вожака схематично изображена маленькая фигурка человека. Он стоит, крестообразно раскинув в стороны руки.

«Да ведь это же… Хотя я, кажется, когда говорил с вожаком, рук не раскидывал. Но… А раньше-то этот рисунок был? Что за чушь — конечно, был! Задолго до моего появления в этом мире! Или не было? Я много раз рассматривал его, только вблизи, конечно. Просто когда отходишь подальше, то света от фитиля не хватает, а сейчас он мне вообще не нужен. Пророчество, что ли?!»

Потом Семен надолго задержался перед странным полурельефным изображением. Он полагал, что оно было начато очень давно — может быть, несколько поколений назад — и при этом осталось незаконченным. Он так и не удосужился спросить у жреца, что же оно означает. Тут явно угадывалась человеческая фигура, вписанная в контур мамонта, но с головой хищника — кажется, саблезуба. Сзади же фигура имела вполне волчий хвост. Сейчас Семен совершенно ясно видел, что изображение полностью закончено: «Это именно человек — мамонт — тигр — волк. Составляющие выделены, конечно, в соответствии со своей значимостью. Странно: когда это по здешним верованиям человек был на первом месте?! Впрочем, пусть ученые будущего ломают головы над этой загадкой — мне-то достаточно просто спросить!» Что он и сделал:

— Зверь?

— Зверь, — ответило эхо знакомым голосом.

— Или человек? — уточнил вопрос Семен.

— И человек, — подтвердил голос.

Семен даже не удивился — он почти ждал чего-то подобного, — однако на всякий случай поинтересовался:

— Ты здесь?

— Здесь.

— Ведь ты звал меня, правда?

— Правда, — согласился Художник.

— Это так важно?

— Важно.

— Прости, я, наверное, очень долго шел.

— Но пришел.

Семен понял, что различает слабый желтоватый отсвет на камне у поворота коридора, и улыбнулся:

«Сидит в знакомом гроте и делает на песке наброски палочкой!» Семен чуть задержался у известнякового выступа: сейчас он вновь увидит жреца пещерного культа — последнего!

— Не последнего!

— Ну да, конечно, — поправился Семен. — Головастик скоро тебя заменит. Просто он сейчас очень занят, но потом мы организуем посвящение парня.

— Не парня.

— Но кого же вместо тебя?!

— Тебя.

— Что ты говоришь?! Я же рисовать не умею. При чем тут я?!

— Тут я.

— Ну, если так… — Семен шагнул в грот.