Клан солнца

— Итак, нам надо решать, что делать дальше, — заложив руки за спину, я расхаживал взад-вперёд по скрипящему деревянному полу, покрытому ковром. — Ты знаешь, что я убил твоего мужа Хасана. Убил в честном поединке, как полагается. В соответствии с обычаем я должен сделать тебя своей наложницей.

Я остановился и посмотрел на Нур. Лицо её не изменилось. Ни одна мышца не дрогнула. Девушка уже знала про смерть мужа и стоически перенесла напоминание об этом.

— Боги так решили. Так тому и быть, — проговорила она смиренно.

— Боги не всё решают. Я дам тебе выбор. Ты можешь остаться здесь или вернуться к семье. Я потребую за тебя посильный выкуп. Думаю, твоя родня не откажется.

Девушка немного помолчала, а потом проговорила:

— Если я вернусь, семья спросит: почему ты здесь, если должна быть рядом с мужем? — проговорила она.

— Он же погиб.

— Обычай моего народа требует, чтобы я разделила его судьбу.

Я озадаченно хмыкнул. Местные традиции не переставали меня удивлять. Я-то думал, это у нас в княжестве дикие нравы, а у одамларов оказались ещё хуже.

— Мне жаль, что так случилось, — вздохнул я. — Ваше племя постоянно нападало на мою землю. Я не мог поступить иначе. Если бы вы хотели жить в мире, этого не было бы.

— Такова воля богов, — произнесла Нур.

— Значит, ты хочешь остаться? — спросил я напрямую.

Нур промолчала.

— Да или нет? — я подошёл к ней и пристально посмотрел в глаза. — Скажи хоть что-нибудь.

— Я не могу решать такие вещи.

— Ладно, как хочешь. Тогда останешься.

— Как скажешь, — Нур склонила голову.

Действительно, если человек не может сам определиться, что ему делать в жизни, остаётся решать другим.

— Пока поживёшь тут. Потом я найду тебе отдельный дом, — обещал я, и Нур снова покорно согласилась с этим.

Денёк получился насыщенным. За всеми этими разговорами я даже трапезу пропустил, и теперь ужасно хотелось есть, да и голова снова разболелась.

Выйдя на крыльцо, я стал наблюдать за жизнью во дворе. Слуги таскали воду, дрова, какие-то вещи. Слышался стук топора, мычали коровы, ржали лошади — всё, как обычно. Я даже привык к такому полудеревенскому существованию.

Со стороны конюшен бодро шла Лана. Её окликнул один из стражников, она перекинулась с ним парой слов, похихикала и пошла дальше.

— Эй, Лана! — крикнул я. — Куда торопишься?

Девшка остановилась, не зная, что ответить.

— Да я это… госпожа поручила… Так, на конюшню бегала вот…

Мне показалась подозрительным, что Лана — всегда такая открытая и словоохотливая — вдруг стушевалась и растерялась. У неё всё было написано на лице, даже гадать не приходилось.

— А ну-ка пойди сюда, — приказал я.

Лана поднялась по лестнице.

— Ты что-то скрываешь? — спросил я. — Выкладывай, что вы там с госпожой замышляете.

Лана опустила взгляд в пол.

— Я не должна тебе говорит. Ох, попадёт же мне!

— Говори, давай, не ломайся.

— Эх, ладно, — вздохнула служанка. — Госпожа велела вещи в телегу носить, только так, чтобы никто не заметил.

— Вон оно что… И зачем?

— Она собирается уехать.

Глава 18

На третьем этаже пристройки имелась просторная комната с большой печью. На лавках сидели несколько женщин занимались рукоделием. На ковре резвилась малышня. На женскую половину мужчинам заходить было не принято, и на меня посмотрели так, словно я вломился в не свою раздевалку. Но никто и слова не сказал.

— Где Милена? — спросил я.

— В спальне, господин, там, — ответила одна из служанок, указывая на дверь в конце коридора.

Дверь была открыта, я постучал о косяк.

— Можно?

Милена обернулась, и ещё брови поднялись от удивления.

Она стояла у сундука в своём тёмно-бордовом платье с длинными свисающими рукавами и складывала посуду для изготовления снадобий. У неё была с собой настоящая алхимическая лаборатория: ступки, чашки, колбы, горелка с артефактом для разведения огня. На столе лежала стопка книг по целительству — старые кодексы в толстых кожаных переплётах ждали очереди на отправку в сундук. Два узелка с вещами уже были готовы.

Милена уезжала — уезжала тайно, не уведомив меня. Видимо, боялась, что буду отговаривать или запрещу. Этого-то я и опасался. Нельзя было её отпускать. С другой стороны, неволить человека тоже не стоит — она же не раба, не служанка, не пленница какая-нибудь.

— Слышал, что ты хочешь уехать, — сказал я, заходя в комнату.

— Да, — проговорила Милена и отвернулась.

— Понятно. Я вот по какому вопросу… У меня голова болит после вчерашнего падения. Наверное, сотрясение. Целитель что-то делал, вроде прошло, а теперь — опять. Не поможешь?

Милена снова уставилась на меня с удивлением, не ожидая, видимо таких слов.

— Садись, я попробую снять боль, — тихо проговорила она, указывая на стул.

Я закрыл дверь, сел на стул и снял шапку. Милена подошла сзади и поднесла руки к моей голове. Некоторое время ничего не происходило, а потом боль стала проходить.

— Ты творишь настоящие чудеса, — похвалил я её.

— Ничего особенного. У тебя нет серьёзных травм. Хорошо выспись, и завтра голова болеть не будет, — Милена прекратила процедуры. — Извини, мне надо собираться.

Я повернулся к ней:

— Почему ты хочешь уехать?