Клан солнца

Затем следовала проверка телесной крепости. Олег тыкал Бояну копьём в живот и грудь. Наконечник не имел зачарования, но удары всё равно были столь сильны, что могли бы с лёгкостью пробить насквозь обычного человека. Однако Боян выдержал всё.

Под конец парень продемонстрировал свои магические техники: воздушный кулак, воздушное копьё и клинки. Его чары оказались сильнее, нежели чары брата — воздушные лезвия крошили каменную кладку и, словно топором, разрубали чурки. Но дальнобойностью не отличались.

— Что скажешь? — спросил я тихо у Роговолда, чтобы не слышала Милослава Борисовна, стоявшая в стороне. — Подойдёт такой в нашу дружину?

— Оружием плохо владеет. Надо учить. Но чары сильные, — оценил Рогволд тремя скупыми фразами.

— Думаешь, взять?

— Твоя воля, Святослав.

— Ну вот ты бы с ним вышел на поле боя?

— Это только в бою и можно понять. Но думаю, из парня выйдет толк, — уклончиво ответил он.

— Хорошо, берём обоих, — объявил я и громко. — Ты, Милослав, будешь оруженосцем у моего тысяцкого, пока не достигнешь семнадцати лет. Ты, Боян, пойдёшь к нам дружинником.

Два коня, щит и копьё у Бояна уже имелись, поэтому мне не требовалось их покупать. Но князь должен был сделать новому дружиннику подарок — так заведено. Я решил преподнести ему зачарованную чешую, поскольку из доспехов у парня были только кольчуга с зерцалом, старые наручи и незатейливый шишак с полумаской.

Пришлось заниматься и государственными делами. Ингвар разбирал челобитные, что писали горожане, и некоторые передавал мне.

В основном писали всякую фигню. У кого-то сосед украл барана, у кого-то дом покосился. Похоже, горожане считали, что великий князь должен лично решать эти вопросы. Такую мелочь Ингвар направлял старейшинам — местному судебному органу.

В челобитных люди жаловались не только на бытовые проблемы, но и на тёмных духов. Я прочитал пару таких писем — они напоминали сюжет дешёвого ужастика. Что с этим делать, я не знал. Обратился к Казимиру, тот сказал, что это — фантазии, что челядинам часто что-нибудь мерещится. А если кто-то действительно считает, что ему угрожает злой дух, пусть идёт к жрецам, у тех есть соответствующие услуги.

В ряде писем горожане жаловались на колдунов. Ингвар сказал, что за последний месяц уже пять раз кто-то кляузничал о том, что соседи занимаются тёмной магией. В таких случаях следовало отправить дружинников и проверить. У Казимира имелась управа по тайным делам, и подобные челобитные шли в эту контору.

Но были и такие дела, которыми приходилось заниматься лично.

Я хотел, наконец, разобраться с колдунами, и определить их правовой статус. Моя идея заключалась в том, чтобы отменить «уголовную» ответственность за факт призыва чертей, и уровнять в правах тех, кого звали тёмными колдунами, с остальными людьми.

Законы тут были интересные. За убийство взимались определённая сумма: за челядина три золотых, за холопа один золотой, убийство лошади дружинника — пять золотых, и так далее. Смертной казнью карались разбой, убийство простолюдином дружинника или боярина (хотя я слабо представлял, как такое возможно чисто технически), браконьерство, бродяжничество, осквернение святыни, ещё ряд преступлений и тёмное колдовство.

Последнее с моей точки зрения смысла не имело, поскольку тёмное колдовство по сути своей ничем не отличается от обычных чар. Но чтобы народ не роптал, да и самому чтобы спокойнее было, я решил заставить всех, кто владеет тёмными чарами, становиться на учёт.

Я сидел с пером и листом бумаги и размышлял над формулировками, когда в дверь постучался Ингвар. Он обычно заседал здесь же на третьем этаже, в горнице, как и остальное моё «правительство», кроме Олега, чьё рабочее место находилось в отведённых ему покоях в пристройке гридницы.

Ингвар был поджарым дружинником с короткой бородкой и орлиным носом. На нём была синяя свита из грубого сукна, верхние пуговицы он обычно не застёгивал. На боку, как и полагается, висела сабля. Во время похода он получил ранение в руку зачарованной стрелой, но оправился буквально за два дня. Не без помощи целителей, конечно же.

— Почто ж ты меня, Святослав, так обременил, — проговорил Ингвар, кладя на стол кипу писем. — Мука смертная!

— Тебе два лишних золотника мешают? — удивился я.

— Да мне лучше в дозор или упражняться, чем сидеть корпеть над бумагой, словно писарь.

— С челобитными надо кому-то разбирать? Надо. Это должен быть человек, которому я доверяю. Так что работай. Повоевать всегда успеем. Вот придёт к нам Добромир, будем с ним драться. А сейчас мне нужна помощь в другом деле.

— Твоя воля, Святослав. Но мне бы всё-таки упражняться не помешало бы. Руки ослабнут, чары забудутся. Этих бумаг тут немерено. Не понимают челядины, куда жалобы слать, всё тебе пишут, — развёл он руками.

— Так и быть, уговорил. Получишь помощника. Давай, выкладывай, что у тебя.

Ингвар отложил письмо: