Читаем Клан Сопрано полностью

В последний раз мы видим Тони, или Финнерти, или кто бы он ни был, сидящим в номере отеля. Он пристально смотрит на маяк и думает, звонить ли ему жене и сообщать ли ей о его заболевании. В качестве саундрека звучит композиция Моби «Когда холодно, мне хочется умереть» (When It’s Cold I’d Like to Die). Так же как Кармела и все его близкие хотят, чтобы он вернулся в реальный мир, Тони отчаянно желает преодолеть время, пространство и барьер между здесь и там, чтобы снова поговорить с ними. Но он не может этого сделать и кладет трубку телефона. Этот мир с ним еще не разобрался.

Сезон 6 / Эпизод 3. «Хаос»

Сценарист: Мэтью Вайнер

Режиссер: Джек Бендер

Соучастник

«Пожалуйста, дайте я возьму. Да он по ходу целую тонну весит». — Тони Би.


«Хаос» — это (как следует из метафорического названия) эпизод, в котором случаются многие странные вещи: кровавое ограбление, совершенное Поли Уолнатсом, проблемы Сильвио, который задыхается от астмы под грузом обязанностей босса, заговор, который плетет Вито[361], и продолжающееся приключение Тони/Финнерти в Коста-Меса. Однако самой важной частью серии, возможно, является простая и знакомая сцена: Кармела посещает доктора Мелфи, чтобы поговорить о болезни Тони и состоянии их брака. Обдумывая свои противоречивые чувства по отношению к Тони, Кармела признается: с самого начала их отношений она знала, что он преступник. Но предпочла не думать об этом. «Я не знаю, я его люблю, несмотря на это или из-за этого», — говорит она.

На протяжении сериала фанатам время от времени приходилось задаваться этим же вопросом, но обычно он не мучил их долго.

Начальные эпизоды шестого сезона кажутся другими, и не только из-за фокуса на прежде несущественных персонажах вроде Вито и Юджина и длинных вставных сценах в Коста-Меса. Герои — и не только Кармела — начинают размышлять над моральным аспектом поступков.

Она рассказывает Мелфи, что в течение десятилетий признавалась друзьям и священникам в своих страхах по поводу «работы» мужа. И она признает, что ранение Тони (событие для местных СМИ) заставило ее уже взрослых детей «переосмыслить все эти годы скрытой жизни». Затем она сдает назад и предполагает, что гангстерская «профессия» Тони — это частичка морального радара мира. Ее признание вины, как она говорит Мелфи, — это «бред собачий, потому что есть куда более порочные люди», чем ее муж. Во время разговора Мелфи по большей части молчит, но все же вставляет слово, которое, возможно, становится самым убийственным в истории сериала: «соучастник».

Соучастник в чем именно? Не только в преступной жизни Тони, но также и в общей (как предполагает Чейз, очень американской) тенденции всегда ставить на первое место свои интересы. Стремиться быть номером один. За исключением Мелфи, чей дотошный анализ доводов пациентов делает ее настоящим кинодвойником Чейза, все главные герои «Клана Сопрано» крайне эгоистичны, даже когда они кому-то сочувствуют.

Сильвио неохотно занимает место босса и велит жене не задавать корыстных вопросов о будущем; но она все же делает это, а Сил слушает ее. Бобби Бакала заводит разговор о своей доле в бывших доходах Джуниора, а затем приезжает в дом Сила на следующее утро, когда хозяина как раз заносят в машину скорой помощи (поскольку у него астматический приступ) и ноет: «Ты мне так ничего и не ответил!» Похудевший Вито, не стесняясь, говорит на ухо Ларри Бою Барезе о том, что именно он, Вито, должен быть преемником Тони, и вступает в сговор с Поли Уолнатсом, своим партнером по ограблению колумбийских наркодилеров, чтобы не отдавать Кармеле долю, положенную Тони как боссу организации. Когда же Тони вдруг выходит из комы, они набивают пакет деньгами и отдают его Кармеле, — аттракцион неслыханной щедрости.

Кроме того, выход Тони из Коста-Меса был отчасти спровоцирован эгоистичным жужжанием Поли, когда седой капо трещит лишь о себе до тех пор, пока у Тони не начинает отказывать сердце. Затем, когда большой босс уже приходит в себя, но едва ли способен заниматься делами, Крис начинает говорить Тони, что надеется, что тот станет инвестором первого предприятия Криса как кинопродюсера — фильма ужасов о расчлененном гангстере, который похож на него самого и убивает всех своих убийц с помощью большого тесака для рубки мяса[362]. Напоминание об Адриане кажется жутким гротеском. Кристофер говорит, что именно он сдал ее и произносит: «Ты мне за это должен».

В отсутствие Тони действия его «заместителей» (Поли, который говорит об ударе по паху, параноика Вито, тревожно грызущего морковь, и Сила, который вынужден заниматься делами в туалете, одновременно читая при этом номер «Стар-Леджер») наглядно демонстрируют, как отчаянно этим парням нужен Тони. Но они также помогают и отдохнуть от сцен в Коста-Меса, иной раз вмешиваясь в них, что выглядит слегка сюрреалистично, когда, например, Тони слышит жужжащий голос Поли сквозь стены.

Перейти на страницу:

Все книги серии Киноstory

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение