Читаем Клан Сопрано полностью

Брак Сопрано всегда строился на компромиссах и лжи, которую обе стороны хотели игнорировать. За очень немногими исключениями (когда речь шла о дорогих подарках) Кармела никогда не была счастлива с Тони. Она думала об измене ему с отцом Филом, Виком Мусто и Фьюрио, но все трое сдались еще до того, как она решилась бы перейти черту. Она и раньше хотела уйти от мужа, дрогнув после получения второго мнения от доктора Краковера, но затем осталась с Тони, потому что гораздо легче жить как привыкла.

Однако флирт с Фьюрио длится дольше, чем прежние увлечения, и он случается в то время, когда Тони особенно властен, своенравен и скуп. Фьюрио был для Кармелы способом убежать от ужасной жизни, не убегая при этом от Тони. Не было настоящей физической измены, не было даже словесной, но всего произошедшего достаточно, чтобы не дать ей отступить: она бросает Тони как самый жесткий аргумент среди других, высказанных на протяжении серии «Белые кепки», что каждый день, видя Фьюрио в течение нескольких минут, она чувствовала себя счастливой и забывала о том, что обречена, но появление Тони в кухне разрушало это ощущение.

В начальных сценах «Белых кепок» мы, как и Тони, убаюканы фальшивым чувством безопасности относительно состояния брака. Печаль Кармелы подается как физическая болезнь, а сюрприз Тони — огромный дом на побережье Джерси, похожий на многие другие его экстравагантные подарки, достаточно хорош, чтобы изменить ее настроение и дать надежду на более счастливое будущее. Они вместе идут по пляжу в лучах заката, говорят о «Белых кепках», как о месте, где будет собираться вся семья; и если бы не любовь к Фьюрио и не измены Тони, все разногласия были бы скрыты песком, волнами и миром.

Звонок Ирины нарушает этот мир и приводит к целому ряду споров, театральных в очевидной силе, которую придают им Эди Фалько и Джеймс Гандольфини: «Кто боится Виржинии Мук?»

Насколько Кармела раздражена внезапным отъездом Фьюрио, когда сидит в «Элоизе», настолько она опустошена в тот момент, когда Ирина звонит и говорит ей нечто очень важное: любая женщина, которую встречает Кармела, может внезапно оказаться очередной любовницей Тони. Она знала Светлану, выпивала с ней в день смерти Ливии, она ей нравилась, и вот сейчас обнаруживается, что это всего лишь самая последняя из женщин, с которой муж ее обманывал.

И это становится последней каплей.

Гнев и отчаяние Кармелы, когда она бросается на мужа и требует оставить ее одну, почти дикие, в то время как Гандольфини играет Тони как человека озадаченного и раздосадованного, потому что он пока не понимает, насколько плоха ситуация.

С этого момента начинается печальная психологическая война не только между Кармелой и Тони (который отказывается выметаться из дома, купленного им, и начинает крушить этот несчастный дом), но и между Тони и Аланом Сапинсли (Брюс Олтмен, классический характерный актер типа «тот парень»), самоуверенным адвокатом, который владеет «Белыми кепками» и не хочет возвращать депозит даже после того, как супружеский раздор прекращает сделку. Сапинсли оказывается для Тони слабым противником. Угрозы не подействовали, и Тони прибегает к хитрости: Бенни и Маленький Поли берут катер «Стаготс» и становятся на якорь прямо напротив дома Сапинсли, включив на полную мощность громкоговоритель и терроризируя самого адвоката, его жену и гостей концертом Дина Мартина прямо из отеля «Сэндз».

Однако Кармела не отступает, и дела в доме Сопрано ухудшаются, все прошлые обиды и несправедливости выливаются наружу. Слова Кармелы о ее отношении к Фьюрио пробуждают в Тони зверя, и он хочет ударить Кармелу по голове, но в последнюю секунду направляет кулак в стену. Возможно, еще больше пугают слова, вырвавшиеся у Тони сразу после удара: это фраза Ливии, которой она всегда выражала насмешку: «Ах, ты бедненькая!» Тони однажды сказал, что Ливия измотала отца мелочами, и похоже, что именно это он сам сделал с Кармелой.

Бойцы должны отойти каждый в свой угол, чтобы разобраться с другими проблемами семьи и клана. Судебный процесс Джуниора не получил единодушного решения присяжных благодаря Юджину Понтекорво, который запугал одного из них. Поли все еще отчаянно пытается найти обратный путь в команду. Дженис и Бакала усиленно начинают флиртовать. Кристофер выходит из реабилитационного центра, он трезв и прошел все шаги, за исключением одного. (В одном из светлых моментов финала Тони предполагает, что, может быть, Крису лучше этот шаг пропустить.)

Однако в этом эпизоде мы постоянно возвращаемся к войне между мужем и женой, подавленным хищником и ошеломленной жертвой. Кармела не вредит Тони ни финансово, ни физически, но эмоциональная битва оказывается настолько жесткой, что даже Тони не хватает упрямства продолжать ее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Киноstory

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение