Кланы альфанской луны

– Эй, – сонно пробормотала Элси, – где мой кофе?

– Подожди, – ответил Игнат.

– Подождать? Черт возьми, пахнет на весь дом! Где он? – Отбросив одеяло в сторону, она с трудом села. Одежды на ней не было, груди свисали. – Состояние у меня ужасное. Тошнит. Дети твои, полагаю, в ванной?

Соскользнув со стола, Элси неуверенной походкой вышла из комнаты.

– Ты чего так стоишь? – остановившись у входа в ванную, подозрительно спросила она.

– Иди уже куда шла, – устало ответил Игнат.

– Куда шла? Это, черт возьми, была твоя идея! Жить вместе! Я всегда хотела остаться с Френком!

Войдя в ванную, она захлопнула дверь, но та снова распахнулась. Элси опять толкнула ее, на этот раз придерживая ногой.

Видение рассеялось. Разочарованный Игнат подошел к столу с кастрюлькой в руках, скинул на пол одеяла, достал пару кружек, оставшихся со вчерашнего ужина, и наполнил их горячим кофе. В каждой кружке всплыли комочки.

Из ванной донесся голос Элси:

– Это что, был транс? Или как ты это называешь? Ты видел Бога? – в ее вопросе прозвучало ничем не прикрытое отвращение. – Я живу не только с гебом, но еще и с шизом. Ты геб или шиз? Пахнешь, как геб. Впрочем, тебе решать.

Элси спустила воду и вышла из ванной.

– Ты вспыльчивый, как ман. Вот что я в тебе терпеть не могу, так эту твою вечную вспыльчивость. – Она взяла свой кофе, отхлебнула и закричала в ярости: – Тут одни комки! Ты опять куда-то подевал чертов кофейник!

Теперь, когда видение исчезло, было трудно вспомнить его суть. Это была одна из проблем с иллюзиями. Что они значили для реального мира? Игнат постоянно думал об этом.

– Я видел чудовище, – сказал он. – Оно напало на Гандитаун и раздавило его. Ничего не осталось, лишь огромный кратер.

Игнату стало грустно. Гандитаун ему нравился гораздо сильнее, чем любое другое место на Луне. Вдруг он почувствовал страх, гораздо больший, чем все когда-либо им пережитые. И с этим ничего нельзя было поделать.

Остановить чудовище невозможно. Оно придет и заберет всех, даже могущественных манов со всеми их умными идеями и беспрерывной деятельностью. И даже паров, которые защищались как от всего реального, так и от нереального.

Но в видении было и нечто большее.

За чудовищем скрывалась недобрая душа.

Игнат видел ее, когда она выползала. Подобно блестящей желеобразной гнили, она губила все, к чему прикасалась, разлагала даже голую почву и тонкие ветви растений и деревьев. Полная чаша этой субстанции истребила бы целую вселенную. Это было творением рук человеческих. Это создание хотело уничтожать.

Итак, их было два. Монстр, разрушающий Гандитаун, и злое существо. Они шли порознь, у каждого был свой путь. Монстр являл собой женщину, а злая душа принадлежала мужчине. И… Игнат закрыл глаза. Это была та часть видения, что привела его в ужас. Этим двоим предстояло вступить в жуткую битву. И грядущая битва не между добром и злом, а невидимая, бессмысленная борьба в трясине между двумя насквозь пронизанными яростью сущностями, не уступающими друг другу в ненависти.

Битва, которая, возможно, даже приведет к смерти одного из существ, свершится здесь. Они пришли сюда, намеренно избрав это место полем боя, чтобы вести свою вневременную войну.

– Сделай яичницу, – сказала Элси.

В поисках упаковки яиц Игнат неохотно порылся в мусорке у раковины.

– Придется тебе еще и сковородку вымыть, – добавила Элси. – Вчера вечером я оставила ее в раковине.

– Ладно. – Игнат открыл холодную воду и принялся оттирать нагар от сковородки комком газетных листов.

«Интересно, – подумал он, – могу ли я повлиять на исход их борьбы? Станет ли добро решающей силой?»

Он мог бы призвать на помощь все свои духовные способности и попытаться. Не только ради блага Луны, кланов, но и ради самих этих мрачных существ. Возможно, чтобы облегчить их бремя.

Это была идея, над которой стоило подумать, и он продолжал размышлять над ней, пока чистил сковородку. Бесполезно было делиться информацией с Элси, она бы просто послала его к черту. Она не знала о способностях мужа, поскольку он никогда не говорил ей о них. Будучи в нужном настроении, он мог проходить сквозь стены, читать чужие мысли, излечивать болезни и, наоборот, заставлять злых людей заболевать, влиять на погоду, губить урожай. Он мог делать почти все, что угодно, при правильном настроении. Все это проистекало из его святости.

Даже вечно подозрительный клан паров признавал его святым. Так считали все на Луне, включая вечно занятых, острых на язык манов, когда в перерывах между своей работой они поднимали глаза и смотрели на него.

Игнат понял: если кто и может спасти Луну от этих двух грязных существ, так это он. Это его судьба.

– Это не весь мир, это просто Луна, – с мрачным осуждением сказала Элси. Она стояла перед мусоросжигателем, переодеваясь в одежду, которую сняла накануне вечером. Она носила ее уже неделю, и Игнат заметил, не без тени удовольствия, что жена на верном пути к тому, чтобы стать гебом: большего ей и не требовалось.

И это было хорошо – быть гебом. Потому что гебы нашли истинный путь, избавились от ненужного.