Клара и мистер Тиффани

— Нет, — вздохнул мистер Платт. — У вас нет ни малейшего представления. Пойдемте в мой кабинет, и я покажу вам.

Высокий Эбенезер Платт широким шагом стремительно покинул помещение, а коротышка Льюис Тиффани засеменил за ним, и часть меня с тревогой последовала в его тени.

Мистер Томас перебирал бумаги. Генри барабанил своими идеально наманикюренными ногтями по полированному столу, пока мистер Томас не обратил внимание на щелкающий звук и не воззрился на него. Генри остановился.

После мучительной четверти часа молчания двое вернулись.

— Теперь, когда это выяснено до конца, — заявил мистер Платт, — не будут разрабатываться ни новые изысканные абажуры, ни какие-либо новые уникальные, единственные в своем роде.

— Пока, — уточнил мистер Тиффани.

— Пока, — согласился мистер Платт. — Производство сможет стать более эффективным, а мы сможем опять двигаться по наезженной колее. Что же касается витражей, мозаики и мелких предметов, никаких коренных изменений не будет. Совещание закончено.

Я чувствовала себя раздавленной, как цветок кабачка под каблуком. Что за горькая ирония! Я поспешила к лифту, чтобы укрыться в одиночестве. Мои глаза, не мигая, смотрели прямо передо собой, но не видели ничего.

* * *

В довершение ко всему сегодняшний день пришелся на четверг, и Кэрри, которая в последнее время вела бухгалтерский учет, осталась дома по болезни, так что мне пришлось готовить платежную ведомость на зарплату самой. Когда я клала на стол стопку недельных нарядов на работу, руки у меня дрожали. Рядом с ними я опорожнила коробку листков с расчетами времени, которые девушки складывали туда. Согласно новой системе мистера Томаса, я должна была высчитать время, затраченное каждым работником на каждом изделии в течение недели, и суммировать общий итог, который должен был соответствовать заработку. Сорок пять часов на артикуле 29 877 — шестнадцатидюймовый абажур со стрекозой. Тариф Мэрион в размере тридцати шести и двух третьих цента за час равнялся шестнадцати долларам пятидесяти центам за неделю.

Я была не в состоянии сосредоточиться. Цифры расплывались перед глазами. Я моргала, пыталась присмотреться и вновь моргала. Ужасно переживала за Льюиса, за то, как мистер Платт унизил его. Генри сделал все, что мог, но именно мистеру Тиффани следовало поддержать меня. Вся эта история обескураживала и приводила в растерянность. И к чему это приведет? Незаменимость, которую, как мне казалось, я обеспечила себе, таяла на глазах.

Дома я попросила Мерри, чтобы поднос с ужином подали мне прямо в мою комнату, на что я шла крайне редко.

Она бросила на меня хмурый взгляд, адресованный всему миру.

— Видать, выдался паршивый день, а? Я сейчас же пришлю тебе чашечку чайку. Как раз такой, как ты любишь, с молоком и медом. Пойдет только на пользу твоему мужественному сердцу, дорогуша.

Подкрепившись чаем, я разложила все учетные бумаги и вывалила счета девушек на постель. Я обработала только шесть из них, когда появилась служанка из кухни с подносом. Я полагала, что еда меня успокоит. Запеченная рыба, картофельные оладьи и вареная свекла с морковкой. Ничего особо воодушевляющего. Я съела половину и вернулась к работе.

Я вздрогнула от стука в дверь.

— Бут, служба бухучета. Найдется работа для меня?

Я отворила дверь. Он бросил взгляд на меня, на постель…

— О, дорогая, у вас на кровати совершенно не то, что надо. Там должны лежать вы, а не бумаги. Позвольте мне заняться учетом. Ложитесь и закройте глаза.

Бернард положил стопки бумаг на пол и откинул постельное покрывало. Я все еще была в своем платье. Он жестом предложил мне снять его.

— Я не буду смотреть, — посулил Бернард и отвернулся.

Я вынула шпильки, и волосы рассыпались по плечам, затем расстегнула платье.

— Помощь нужна? — спросил Бернард с надеждой.

— Только с бухучетом.

— Я только что предложил.

Я надела ночную рубашку, и он обернулся.

— Вы слишком медлительны. Сколько может выдержать мужчина?

Нежданный помощник уложил меня в кровать и провел указательным пальцем по кружеву на моем одеянии.

— Ммм, красиво. — Бернард пропустил мои волосы между пальцами. — Они такие длинные. Это всегда меня поражало.

Опершись одним коленом о кровать, он запечатлел по легкому поцелую на каждом веке, и у меня осталось приятное, печальное ощущение от его локтей, рук и запястий, скользнувших по моим рукам, когда он поднимался. Во мне пробудилось желание прошептать: «Оставь проклятый бухучет. Просто ложись здесь рядом со мной».

Вместо этого я сказала:

— Это — новая система. У них разный тариф — вот перечень. Но я должна отчитаться за их время на каждом изделии за каждый день.

— Я разберусь, не волнуйтесь, по вашим документам. — Бернард собрал бумаги и уселся за стол спиной ко мне.

— Моя помощница обычно учитывает время, — не унималась я. — Всегда считала ее суетливой и нудной. Теперь ценю за то, что она сняла эту обузу с моих плеч.

— Я знаю, как снять ее с ваших плеч навсегда.

— Как? Уйти?

— Что-то вроде этого.