Классическая драма Востока

Знакомых вещей распознать я не в силах сегодня вблизи.
Как марево, мир повседневный сегодня морочит меня.
Студеного озера мало горячке моей при луне.
Потерянное, заблудилось в отчаянье сердце мое.

Калахамсака. Конечно! Он не только душой, но и телом уже похищен. Кем? А, верно, Малати.

Макаранда (про себя). Вот сила любовной напасти! Как бы мне избавить друга от нее? Впрочем,

"Бог, рожденный в душе! Не казни беззащитного!"
"Страсть нечистая! Не затуманивай разума!"
Заклинанья подобные вовсе бессмысленны
Там, где бог ненасытный сопутствует юности.

(Вслух.) А известно другу моему, какого она рода и как ее имя? Мадхава. Послушай, друг, что я тебе поведаю. В то время, как она садилась на слониху, красавица из цветника ее подруг, собирая цветы юной бакулы, приблизилась ко мне и заговорила со мной о венке: "Как хорошо, достойнейший, подобраны цветы и как красив рисунок, в котором цвет каждого цветка в лад другому! Нашей госпоже поправился венок. Никогда не видела она столь искусно подобранных цветов. Да увенчается успехом твое искусство! Да будет плодотворна прелесть творения творца! И да украсит этот со вкусом сделанный венок шею нашей повелительницы!"

Макаранда. Речь ее искусна!

Мадхава. Когда же спросил я о роде и имени ее госпожи, то красавица сказала: "Она дочь министра Бхуривасу, а зовут ее Малати. Что ж до меня, то я ее молочная сестра, и имя мне Лавангика".

Калахамсака (радостно). Так ее зовут Малати! Воистину, могуч наш цветолукий бог! Победа нынче — наша!

Макаранда (в сторону). Так она дочь высокочтимого министра Бхуривасу! Та, которой восхищается достойная Камандаки. Да, что еще? Болтают всюду, будто сам царь сватает ее за Нандану.

Мадхава. И по ее просьбе покорно снял я с шеи гирлянду из цветов бакулы и отдал ей. Хотя из-за того, что смотрел я на Малати, руки мои со счета сбились, и с одной стороны гирлянда оказалась неровной, Лавангика расхвалила мою работу и, принимая гирлянду, молвила: "Вот истинно великая милость!" Когда же она исчезла среди сумятицы шествия, ушел оттуда и я.

Макаранда. Все хорошо, мой друг. Ведь Малати раскрыла свою любовь к тебе. По многим признакам, таким, как бледность ее щек, и прочим, ясно, что уже давно ее томит недуг любовный, и ты тому виной. Лишь одного я не пойму, где ж она могла тебя прежде увидеть? Да, столь благородные девушки, когда они полюбят, то на других и смотреть не станут. Об этом говорят

Быстрые взгляды смышленых подружек,

Распознающих влюбленного сразу,

И в недомолвках шутливых намеки:

"Кажется, кто-то здесь нужен кому-то!"

Мадхава. А что еще?

Макаранда. Да речь Лавангики, ее молочной сестры, полная намеков.

Калахамсака (подходит). И вот это. (Показывает портрет.)

Макаранда. Калахамсака, кто нарисовал портрет Мадхавы?

Калахамсака. Та, кто похитила его сердце.

Макаранда. Так это Малати!

Калахамсака. А кто же еще?!

Мадхава. Твоя догадка почти верна, друг Макаранда.

Макаранда. Как он попал к тебе, Калахамсака?

Калахамсака. Ко мне? Из рук Мандарики. А к ней — от Лавангики.

Макаранда. Скажи-ка нам, не говорила ли Мандарика, зачем Малати нарисовала Мадхаву?

Калахамсака. Затем, наверное, чтобы тоску утишить.

Макаранда. Успокойся, Мадхава.

Та, в которой ты видишь сияние лунное,
Несомненно, счастливец, тобой очарована.
Единение ваше судьбой предначертано,
Счастью вашему явно способствует Мадана.

Прекрасен ее облик, так поразивший тебя, — возьми и нарисуй ее.

Мадхава. Как пожелает друг. Дай мне дощечку и резец.

Макаранда приносит.

(Рисуя.) Друг Макаранда,

Слезы взор застилают, как только я вспомню прекрасную;
Каменеет злосчастная плоть, весь в поту содрогаюсь я;
Содрогаются пальцы, противятся всякому замыслу.
Что мне делать? Подобный рисунок едва ли под силу мне.

Но все-таки я попытаюсь кончить. (Продолжает рисовать и наконец показывает.)

Макаранда (наслаждаясь рисунком). Сколь совершенно выражена здесь твоя любовь! (Удивленно.) Как! Ты успел и шлоку сочинить и записать ее?!

(Читает.)