Классические мифы Греции и Рима

– Юпитер Феретрийский[171], – сказал он, – я, Ромул, победоносный царь, приношу тебе царское это оружье и посвящаю тебе храм в пределах, которые только что мысленно обозначил; да станет он вместилищем для тучных доспехов, какие будут приносить вслед за мной, первым, потомки, убивая неприятельских царей и вождей.

Таково происхождение самого древнего в Риме храма. Боги судили, чтобы речи основателя храма, назначившего потомкам приносить туда доспехи, не оказались напрасными, а слава, сопряженная с таким приношеньем, не была обесценена многочисленностью ее стяжавших. Лишь два раза впоследствии на протяжении стольких лет и стольких войн добыты были тучные доспехи – так редко приносила удача это отличие.

8. Продолжение войн Ромула и его кончина

Пока римляне заняты всем этим, в их пределы пользуясь случаем и отсутствием защитников вторглось войско антемнян. Но быстро выведенный и против них римский легион[172] застигает их в полях, по которым они разбрелись. Первым же ударом, первым же криком враги были рассеяны, их город взят; и тут, когда Ромул праздновал двойную победу, его супруга Герсилия, сдавшись на мольбы похищенных, просит даровать их родителям пощаду и гражданство: тогда государство может быть сплочено согласием.

Ромул охотно уступил. Затем он двинулся против крустуминцев, которые также открыли военные действия. Там было еще меньше дела, потому что чужие неудачи уже сломили их мужество. В оба места были выведены поселения; в Крустумерию – ради плодородия тамошней земли – охотников нашлось больше. Оттуда тоже многие переселились в Рим, главным образом родители и близкие похищенных женщин.

Война с сабинянами пришла последней и оказалась самой тяжелой, так как они во всех своих действиях не поддались ни гневу, ни страсти и не грозились, прежде чем нанести удар. Расчет был дополнен коварством.

Начальником над римской крепостью был Спурий Тарпей. Случилось так, что сабинский царь Таций подкупил золотом его дочь, деву-весталку, чтобы она впустила воинов в крепость (случилось это, когда она вышла за стену за водой для священнодействий). Сабиняне, которых она впустила, умертвили ее, завалив щитами, – то ли, чтобы думали, будто крепость взята силой, то ли ради примера на будущее, чтобы никто и никогда не был верен предателю. Рассказывают, что сабиняне носили на левой руке золотые, хорошего веса браслеты и богатые перстни с камнями, и девица выговорила для себя то, что у них на левой руке, а они и ее вместо золота завалили щитами. Некоторые утверждают, будто, прося у сабинян то, что у них на левой руке, она действительно хотела оставить их без щитов, но была заподозрена в коварстве и умерщвлена тем, что причиталось ей как награда[173].

Сабиняне удерживали захваченную крепость и на другой день, когда римское войско выстроилось на поле меж Палатинским и Капитолийским холмами, и на равнину спустились лишь после того, как римляне, подстрекаемые гневом и желанием вернуть крепость, пошли снизу на приступ.

С обеих сторон вожди торопили битву: с сабинской – Меттий Курций, с римской – Гостий Гостилий. Невзирая на невыгоды местности, Гостий без страха и устали бился в первых рядах, одушевляя своих. Как только он упал, строй римлян тут же подался, и они в беспорядке кинулись к старым воротам Палатина.

Ромул, и сам влекомый толпою бегущих, поднял к небу свой щит и меч и произнес:

– Юпитер, повинуясь твоим знамениям, здесь, на Палатине, заложил я первые камни города. Но сабиняне ценой преступления завладели крепостью, теперь они с оружием в руках стремятся сюда и уже миновать середину должны. Но хотя бы отсюда, отец богов и людей, отрази ты врага, освободи римлян от страха, останови постыдное бегство! А я обещаю тебе здесь храм Юпитера Становителя, который для потомков будет напоминаньем о том, как быстрою твоею помощью был спасен Рим.

Вознеся эту мольбу, Ромул, как будто почувствовав, что его молитва услышана, возгласил:

– Здесь, римляне, Юпитер Всеблагой Величайший повелевает вам остановиться и возобновить сражение!

Римляне останавливаются, словно услышав повеленье с небес; сам Ромул поспешил к передовым.

С сабинской стороны первым спустился Меттий Курций и рассеял потерявших строй римлян по всему форуму. Теперь он был уже недалеко от ворот Палатина и громко кричал:

– Мы победили вероломных хозяев, малодушных противников: пусть знают теперь, что одно дело похищать девиц и совсем другое – биться с мужами.

Пока он так похвалялся, на него налетел Ромул с горсткой самых дерзких юношей. Меттий тогда как раз был на коне – тем легче оказалось обратить его вспять. Римляне пускаются следом, и все римское войско, воспламененное храбростью своего царя, рассеивает противника.