Классная для полковника (СИ)

— Да, все, — кивает в ответ Старый. — Вот тут твоя подпись, — показывает он куда-то в документе. — А еще тут, тут и тут.

Палец мужчины указывает на лист, а Валера быстрым росчерком оставляет в этих местах свой автограф.

— Все, — выдыхает Старый. — Теперь вы, мадам, — издевательски произносит он и протягивает мне ручку.

Я не в силах взять ее, паника лишает меня рассудка и воли. Руки остаются лежать на коленях, я стараюсь оттянуть это хоть на пару секунд.

— Линка, не упрямься, — хмыкает Валера. — Ты же не хочешь, чтобы с мамой что-то случилось, ведь так? Хата не стоит жизни родных.

Кровь отливает от моих щек, ледяные мурашки пробегают по всему телу. Его слова жестоки и пугающе. Неужели он и правда на это способен?

— Валера, ты же не монстр, — шепчу я. — Зачем ты говоришь эти ужасные вещи?

— Это мотивация. Давай, подписывай, — сует он мне ручку между ладонями.

Я беру ручку негнущимися пальцами, а Старый разворачивает ко мне бумагу.

— Вот тут, тут, тут, — снова указывает он в документ, затем переворачивает страницу. — А еще вот тут и тут.

Я киваю, потому что сказать хоть слово мне мешает огромный комок, образовавшийся в горле. Я подношу ручку в листу бумаги, выдыхаю и начинаю выводить подпись, когда дверь с грохотом распахивается и от нее доносится знакомый и такой долгожданный голос.

— Всем быстро на пол! Я сказал на пол!

Я выпускаю ручку из рук и оборачиваюсь.

В проеме, где еще пару минут назад была дверь, стоит Иосиф Давидович с пистолетом в руках. Я чувствую, как от облегчения тошнота подкатывает к горлу. А затем теряю сознание.

Кажется, я еду в поезде. Странно, вроде я никуда не собиралась, и до лета довольно далеко. Да и стука колес не слышно.

Я лежу на чем-то жестком, но при этом ощущаю какую-то странную качку. До моего замутненного сознания доносится вой сирен, и я резко распахиваю глаза.

Это не поезд, это машина скорой помощи. Я лежу на каталке, а рядом со мной сидит незнакомый молодой парень. Я хочу встать, но парень замечает мне движение и рукой останавливает меня.

— Вы что. Лежите. Вы так головой неудачно ударились, когда сознание потеряли. Если я вас до больницы не довезу мне Ось Давидович голову открутит, — тараторит парень.

— Кто? — непонимающе уточняю я.

— Полковник наш, Иосиф Давидович. Или может у вас амнезия? — округляет от ужаса глаза парень, и я тут же вспоминаю, что видела его в управлении. Веревочкин, кажется.

— Нет, нет, — мотаю я головой и чувствую как тошнота накрывает меня. Сотрясение что ли? — Я поняла. Напомните, пожалуйста, как вас зовут?

— Так сержант Веревочкин я. А зовут Степан.

— Спасибо Степан, — откидываюсь я снова на кушетку. — Их поймали?

— Мне Ось Давидович велел не говорить с вами об этом.

Дурное предчувствие неприятно царапает меня изнутри. Что-то пошло не так, что-то случилось. Они сбежали. Этот кошмар никогда не кончится.

Веревочкин словно что-то понимает по моему лицу и тут же бледнее.

— Вам плохо? — со страхом спрашивает он.

— Нет, — шепчу я. — Осокин сбежал, да? Вы поэтому мне ничего не говорите?

— Ой, что вы, — расслабленно вздыхает парень. — Поймали их, не волнуйтесь. Просто Ось Давидович сказал не говорить с вами о деле, чтобы не волновать.

Я смотрю в честные глаза молодого парня и облегченно выдыхаю.

Надеясь, что это действительно конец, я закрываю глаза, представляя, что я в поезде, который увозит меня далеко отсюда, куда-то в сторону Черного моря.

Иосиф

Операция прошла без сучка, без задоринки. Ну хоть как-то реабилитировались. Можейка — подельник Осокина — настолько охренел от происходящего, что сразу все выложил про своего босса. Мы отправились на окраину города с группой захвата, где, по полученным данным, находился Осокин, Ангелина и нотариус.

Всю дорогу я терзаюсь мыслью на кой черт этот мудак так привязался к Ангелине. Уж точно не из-за машины. Целую операцию устроил по ее поимке. Увел из-под носа ФСБ и не побоялся этого. За этим точно кроется, что-то более серьезное. Только что?

Мы подъезжаем к неприметному двухэтажному зданию.

Только бы успеть.

Я его на куски порву, если он хотя бы синяк на ней оставил.

Словно в замедленной съемке десяток людей с автоматами выбегает из микроавтобусов и быстро бежит к парадной. Я с ними. Кажется что они делают все очень медленно, но, на самом деле, я просто уже хочу всех обогнать и ворваться туда быстрее всех.

Группа действует по уставу. Один открывает дверь парадной и строй оперативников проносится внутрь. Гуськом добравшись до нужной двери, группа останавливается, выстраивается для молниеносного захвата и на счет «три» выламывает дверь. Пока бойцы осматривают комнаты, я иду широким шагом в самый конец. Почему-то именно это дверь меня тянет словно магнит. Серая, обитая обшарпанным дермантином. Не могу объяснить свои поступки, но чувствую, что делаю все правильно.

Встаю напротив двери, краем глаза замечая, как за мной идет пара оперативников, и что есть сил бью по ней ногой. Дермантиновое недоразумение распахивается с жутким грохотом. Внутри трое. Старый хрыч, Осокин и Ангелина.

— Всем на пол! Я сказал на пол! — во все горло ору я.