Классная штучка

Элламария тщетно пыталась бороться с накатившими тоской и страхом. Шел час за часом, а Боб так и не звонил ей. Не в силах больше сдерживаться, она сняла трубку и позвонила ему сама. Ответила его жена, и Элламария поспешно надавила на рычажки. После чего принялась изводить себя, представляя Боба дома с женой. Рождественскую елку, подарки, общение. Легкое опьянение помогало ей легче переносить напряжение, поэтому Элламария то и дело наполняла свою рюмку и рвалась поскорее вернуться в Лондон. К тому времени Боб уже наверняка расскажет про неё своей жене. Ведь он обещал.

* * *

Мэттью все-таки удалось уговорить Дженнин позволить ему пожить с ней. Растерянная и озадаченная тем, что позволила ему остаться на ночь, Дженнин тем не менее пыталась сначала отказать ему. Однако Мэттью был настойчив, и в конце концов она уступила; Мэттью остался в её квартире, а сама Дженнин укатила в Йоркшир. Решила, что разберется с ним уже по возвращении. Пока главное для неё было - вырваться из Лондона.

Родители встретили её очень тепло, да и сама Дженнин была искренне рада встрече. Она обожала мать с отцом, простых, но славных и добрых людей. Пропаренную, заставленную посудой и утварью кухню с волнующими ароматами жареных цыплят и картофеля. Пылающие уголья в камине, по бокам которого стояли два старинных кресла; сколько Дженнин себя помнила, эти кресла были там всегда. Одно из них неизменно предназначалось ей, когда бы она ни приехала. Всякий раз Дженнин казалось, что она попадала в совершенно другой мир, а ведь до него было буквально рукой подать - каких-то двести миль. Но сейчас Дженнин ощущала себя в родительском доме чужой. Впрочем, особенно огорчаться она не стала - у неё была теперь своя жизнь.

- Хочешь ещё подливы? - спросила её матушка. Шел "день подарков", второй день Рождества, и в просторной столовой собрались все родственники, дядья и тетки Дженнин.

Дженнин согласно кивнула, наблюдая, как рука матери, морщинистая, со взбухшими жилками, поливает подливой мясо в её тарелке. Перехватив её взгляд, мать улыбнулась. В улыбке её было столько счастья и гордости за дочь, что Дженнин не выдержала - сердце её растаяло, преисполнившись благодарностью и любовью; той же любовью, что она питала к матери ещё ребенком. Вне зависимости от того, насколько изменилась её жизнь, и от того, что готовило ей будущее, мать навсегда оставалась для Дженнин самым любимым и святым человеком на свете.

Позднее, покончив с ужином, они все пешком отправились в местный клуб. Отец Дженнин был страшно рад, что она согласилась пойти туда: он буквально раздувался от гордости, выставляя напоказ свою знаменитую дочь. Да и сама Дженнин быстро освоилась там и почувствовала себя как дома. Не прошло и десяти минут, как она уже кружилась в танце с Джимом Вудраффом, пареньком, который ещё с юношеских пор ухлестывал за ней, а теперь стал директором местного супермаркета. Оказалось, что Джим женился на Линдси, школьной подружке Дженнин. Линдси сидела дома с детишками, но, по словам Джима, она будет на седьмом небе от радости, если Дженнин сумеет заскочить к ним по пути в Лондон.

Во время их третьего танца Дженнин что-то прошептала ему на ухо, после чего, никому ни слова не говоря, сбежала из клуба домой. Там Дженнин наложила на лицо привычный грим, разделась донага, облачилась в пальто, натянула сапоги и, сев в машину, покатила к условленному месту близ клуба, где поджидал её Джим. Заехав в лесок, Дженнин остановила машину и скинула пальто. При виде её обнаженного тела Джим был заметно потрясен, однако Дженнин это не остановило. Плоть миссис Грин жаждала удовлетворения, и ей было совершенно безразлично, кто ей его доставит. На заднем сиденье было не слишком просторно, но Дженнин своего добилась: оседлав ошарашенного Джима Вудраффа, она вскоре испытала головокружительный оргазм.

Однако самые сладострастные ощущения отступили перед жестоким стыдом, который она испытала вслед за этим. Перед глазами Дженнин то и дело всплывало доброе и опечаленное лицо матери. И отца - такого счастливого и гордого за успехи дочери. По щекам Дженнин потекли слезы раскаяния. Господи, знали бы её родители, что вытворяет их дочь! Дженнин содрогнулась и посмотрелась в зеркало. Господи, и что за гнусная тварь затаилась в самом мрачном и отдаленном уголке её души?

* * *

Было уже почти десять вечера, когда Эшли подъехала к родительскому дому. Автомобиль Кита она узнала сразу. Удивительно, но даже по прошествии стольких лет сердце её екнуло при одной лишь мысли о встрече с бывшим мужем.

И дело даже было не в том, что она его любила. Нет, через любовь к Киту Эшли перешагнула давно. Ее теперешнее к нему отношение лишний раз доказывало поговорку, что время - лучший лекарь. А заколотилось её сердце оттого, что Эшли знала: Кит по-прежнему любит её. Сколько раз за один только прошлый год он просил её забыть о прошлых обидах и вернуться. Хотя бы ради Алекса. Каких только клятв он ей не давал, но Эшли оставалась непреклонна. Ее сердце была отдано Джулиану, а Кит - Кит был всего лишь тенью из её прошлого.