«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

Конечно, национальные стремления такого дурного рода редко бывают всеобщими, так чтобы ими были охвачены все слои и элементы. Обыкновенно здесь участвуют особые классы и сословия, непосредственно и преимущественно заинтересованные в обирании. А от этих слоев дурная социальная тенденция переносится дальше и под девизом патриотизма может даже искусственно вызвать значительное сочувствие в массах. Тогда получаются самые отвратительные, сами себе наперекор действующие грубейшие движения. Уже и без того толпа носит в себе склонности к грубости. А на почве, а отчасти и из почвы масс вырастают все классы и сословия, которые несколько отличаются от своей подосновы только родом специфических интересов и соответствующей утонченностью.

Итак, если торговые и индустриальные вожделения (о милитаристских сословных интересах с их само собой понятной тенденцией мы вновь говорить не будем), т. е. если хозяйственно-себялюбивые стремления стараются паразитически и насильственно сесть на шею другим народам и завоевать рынки, то войны, возникающие отсюда, выходят самыми отвратительными из всех войн. Но на такой путь и становится все больше и больше современный культурный ход вещей. К традициям и остаткам прежнего зла присоединяется еще грабеж нового, на своей циничной наглости осмеливается еще ставить штемпель патриотической доблести! В таком-то экономически-преступном направлении мы обретаем чудесные надежды на исправление и расширение нынешнего международного права в нечто еще более прекрасное, в еще более приятные состояния!

Где частное владение сочетается с порабощением народов, там наиболее ясно обнаруживается глубоко заложенная общая причина дурного состояния права, обнимающего обе области. Я здесь только мимоходом напомню тему о насильственной и хищнической собственности, много раз трактованную в моих сочинениях и ставшую почти тривиальной. Где, как в главных исторических случаях, феодально-династическое завоевание было в то же время и частным присвоением земли и людей со стороны рыцарей, там можно воочию убедиться, до какой степени так называемое международное право и право, которое должно было действовать внутри государства, оказываются не чем иным, как коллективным дележом награбленной разбоем добычи.

Не только норманны, т. е. не только вожаки рыцарских банд типа Вильгельма Завоевателя, но и другие племена в указанном пункте насаждения международного права совершили исторически примечательнейшие вещи. Немецкие рыцари должны быть, к сожалению, вновь здесь упомянуты: они воздвигли себе памятники, которые и теперь еще, после ряда веков, вызывают Немезиду, как, например, в балтийских провинциях. И вся эта борьба за области, где пограничные области, прежде занятые другими народностями, постепенно занимались рыцарями креста и присваивались частными лицами в виде земельной собственности вместе с закрепощенным населением, – вся эта борьба является красноречивым примером того, как возникало одновременно и международное, и частное право. Прусские остзейские провинции были не единственным случаем и ареной, где оружием был основан социальный строй подобного рода; это только ближайшее напоминание общих типичных исторических процессов, продолжающихся до сегодняшних дней. Самым близким примером могла бы служить собственно почва под нашими ногами, но в Бранденбургской области образование большого города парализовало много из прежнего рыцарского и христианского влияния, так что социальные следствия немецко-феодальной государственной и частной оккупации здесь были позднее ослаблены.

3. Нет необходимости исследовать так называемое международное право еще и в договорных уловках, благодаря которым открывается или сохраняется возможность косвенного ограбления. Сверх того, так называемая автономная таможенная и прочая хозяйственная политика тоже немало помогает международному угнетению и обману. Но эти таможенные фокусы образуют слишком специальную область, чтобы говорить о них здесь, где имеются в виду общие, наиболее характерные черты народного бесправия в его целом. Кроме того, на первом плане здесь всегда стоят социальные классовые интересы, так как сами по себе населения областей, в их совокупности, остереглись бы ставить препятствия взаимным заграничным сношениям, затруднять и удорожать выше естественной меры и без того трудное при больших расстояниях снабжение товарами.