«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

5. Филантропические старания создать для раненых в сражениях лучшую помощь, чем совершенно недостаточная забота о них правительств, были переоценены и фальшивый смысл их был оставлен во всей своей силе. Один женевский врач, по имени Дюнан, в битве при Сольферино был военно-полевым хирургом. Его сочинение было написано в таком технически утонченном сантиментальном духе, что слабонервному человеку стало бы от него дурно. Его умилительные картины были намалеваны самыми густыми красками; но он не ошибся в расчете на известный род публики, спекулируя на её самое непосредственное чувство сострадания. Его сочинением воспользовались, чтобы произвести шум в публике и побудить ее снабдить всякими средствами нарождающиеся общества помощи раненым и предоставить им материалы для лечения и ухода. В особенности последнее наилучшим образом принималось со стороны государств; ибо раз дочери и жены в семействах щипали корпию и доставляли все прочее для ухода за ранеными, то для государства это было ничего не стоящим ему прибавочным обложением, которое в ином случае обременило бы военный бюджет и которое добровольными приношениями создавало то, что нужно было бы взять из фонда общих принудительных налогов.

Упомянутый Дюнан не имел прямой связи с собственно Женевской конвенцией, которая, так сказать, устанавливала права раненых. Он в своем сочинении ограничился тем, что иллюстрировал недостаточность врачебной помощи во время сражения и особенно после сражения всякими пестрыми картинами, рассчитанными на чувствительность читателя. Возникновение позднее добровольных обществ помощи может отчасти быть отнесено на счет этого литературного толчка. Но что же получилось в итоге всей этой инициативы, если разумно посмотреть на дело? Если оставить в стороне искусственное возбуждение чувства, инициатива эта только установила, что убийственное действие технически усовершенствованного оружия давало столько раненых, что прежней мерой хирургической и иной помощи обойтись было уже нельзя. Желание помочь делу было весьма естественно у врача, который таким образом соблюдал интересы своего сословия. Но чего напрасно было бы искать у него, это – хоть одного слова против невежественного и бессовестного пренебрежения, которое прежде всего следовало поставить на счет правительствам и военным инстанциям. Еще менее выразил он хотя бы отдаленный, самый мягкий протест против причин ужасов, которые он переложил на свою чувствительную музыку. Скорее, вместо того чтобы выступить резко против войны, он, при всей своей сентиментальности, был её послушным слугой. Все его вмешательство в дело и его манера выдают только мастера по части чувствительности и сострадания, т. е. разновидность, которая вовсе не заслуживает того, чтобы её искусственное воодушевление принимали в серьез.

Раненые оставались три дня без помощи на поле сражения. Некоторые умирали в лихорадке и судорогах, между тем как своевременная помощь могла бы их спасти. Другим приходилось ампутировать члены, что не было бы неизбежным при своевременной помощи. Но кто же может удивляться таким вещам? Конечно, не тот, кто хоть сколько-нибудь знает дух войны! Тот, кто приносит в жертву столько жизней в самом сражении, не особенно станет заботиться о прибавочных косвенных потерях, вроде смерти раненых или ухудшения их здоровья. Все идет в один счет потерь, и считается второстепенным обстоятельством, произошла ли смерть прямо в сражении, или вследствие упущения. Конечно, считают более выгодным обойтись меньшими потерями в людях и ограничить инвалидность, нуждающуюся в пенсионах. Поэтому если тут делается что-нибудь для уменьшения и смягчения зла, то государства принимают подобные вещи наилучшим образом. Но еще долго такое отношение не будет гуманностью; оно долго еще будет простым выгодным расчетом.

6. Женевские филантропы были впоследствии теми, кто вместо дюнановских картин несчастия дали проект права, изымающего раненых от неприятельских действий, и нейтрализовали их, как гласит новосозданное, но юридически недостаточно правильное выражение. И госпитали, и амбулатории, и транспорты раненых были также подкреплены этим новым, несомненно весьма смутным понятием о нейтралитете раненых перед лицом неприятельских действий.

На основании упомянутого проекта и осуществилась в 1864 году конвенция правительств. Так как она, даже после крайне незначительных изменений 1906 года и после полного распространения и на морскую войну удержала почти всецело излюбленные филантропами неопределенности понятий, то нечего удивляться, что её практическое применение не отличается ни твердостью, ни надежностью. Что слово нейтралитет употреблено неуместно, это, конечно, немного значит для дела или, лучше сказать, для вреда делу. Достаточно, если только всегда известно, в чем состоит пощада или покровительство раненым и необходимому вспомогательному и врачебному материалу, и в чем выражается беспрепятственный безопасный пропуск врачей и больничного персонала.