«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

5. Античные государства и общества подпали разложению и упадку в такой мере, что в них утвердились тирания масс и цезаризм. Коль скоро общество распадается на две враждующие друг с другом части, из коих одна по существу лишена владения, а другая главным образом отличается владением и имуществом, то должна потерпеть неудачу всякая попытка изобрести какое-либо разграничение прав и какую-либо систему учреждений, которая могла бы зарыть эту пропасть. Какую бы форму ни придали, например, избирательному праву – сделают ли его вполне общим, или ограниченным, или даже различным для различных компетенций и предметов законодательства и потому смешанным, – во всех случаях и та, и другая части общества будут стремиться увеличить свою собственную силу за счет сил противной стороны. Лишенные владения члены общества, как они воспитаны историческими традициями рабства, будут воровать и грабить путем законодательства, и прежде всего путем налогов, везде, где только достигнут достаточного влияния. Владельцы со своей стороны, и еще больше ввиду такого опасного положения, будут всеми силами стараться о том, чтобы, насколько возможно, снова обессилить противную сторону, т. е. заковать ее в старые или новые только по форме цепи. Таким образом, так называемое общество превратится в хаос, и в конце концов, внутри или вне его найдутся правители, которые в образе грубых диктаторов создадут некоторый внешний порядок, причем все былые остатки свободы пойдут к черту.

При таком ходе дел, как предположенный выше, очевидной причиной разрушения и развращения общества является недостаток законности. Качество масс, даже если не считать разъясненную выше гнилость их, есть главное обстоятельство, делающее всякий выход из положения иллюзорным. Социально это качество влияет гораздо более разрушительно, нежели себялюбие особенно богатых владениями классов и сословий. Всегда стараться только загребать и урывать куски, всегда жить только за счет тех, кто что-нибудь имеет, всегда стремиться к пропитанию и содержанию за счет государства – такая коммунистически-беспутная тенденция должна заразить преступностью и безнравственностью всякое учреждение, как бы хорошо оно само по себе ни было. Поэтому с пролетарством как таковым нельзя связать ничего здравомысленного, солидного и честного. Наоборот, пролетаризированию должен быть положен конец и его должно уничтожить, если вообще должны появиться какие-либо виды на лучший общественный строй. Нынешний строй негоден; он должен, если не измениться в противоположном смысле, превратиться под конец в кучу мусора.

На этом основании ревнующей о пролетариях лжеполитике, которая стремится снять с человека последнюю рубашку и превратить массы в нищих, я противопоставил не только мое выражение, но и ясное понятие о распролетаризации. Нужно строить на личности, обладающей умеренной имущественной самостоятельностью. У неё можно предположить наличность, в среднем, закономерного чувства порядка, так же как и наличность склонности к сбережению хозяйственных средств, т. е. к бережливому использованию имущества и к бережливости вообще. У неё прежде всего можно найти или образовать чувство ответственности за наиболее продуктивное всякий раз и наиболее полезное приложение сил и средств. В книге «Оружие, капитал, труд» я осветил в различных направлениях противоположность между стремящейся к захвату капитала демагогией и моей идеей распролетаризации. Особенной же задачей настоящего сочинения служит выяснение той помощи, какую может оказать действительно правовая мысль тому делу, которое мы назвали социальным спасением.

Отрицательно критические и до известной степени даже невольно окрашенные некоторым обоснованным социальным пессимизмом отделы нашего сочинения охарактеризовали жалкое состояние современного общества во всех так называемых культурных странах; это состояние, при дальнейшем развитии, ставит неразрешимые задачи, влечет за собой все большее и большее погружение в хаос и уничтожение всякого истинного права. Комично в этих дурных состояниях то, что они выдают себя за охранителей и попечителей будущих превосходнейших общественных образований, за что и прославляют сами себя. Меня же и прежде, когда я не рассмотрел еще окончательно их полной испорченности, они нисколько не привлекали. В конце концов, отвращение к ним было единственным побуждением, которое удержалось, возросло и определило оставшийся общий итог. Критическое исследование истории теоретического развития и практических опытов всего социализма давно уже доставило мне материал, дополнение и расширение которого в течение уже почти четырех десятилетий все более и более укрепляло меня в одном убеждении, а именно что без правовых, а потому индивидуалистических исходных точек зрения нельзя заложить никакого социального фундамента, а тем более нельзя построить надежного социального здания.