Кластер Джерба: Второе правило крови

– Ты что, совсем тупой? – поморщившись, не то с тоской, не то с жалостью посмотрела на него Регина. – Их нет, потому что они мертвые!.. Ага? Врубился?.. И, знаешь, кто в этом виноват?

– В чем? – растерянно спросил Хамерхаузен.

Он все еще не мог до конца осознать того, что произошло, а может, не хотел с этим мириться.

– В том, что они мертвы, уно! – рявкнула Регина. – Они были бы живы, если бы ты послушал меня и не погнал квад к дороге!.. Ага?.. Ты знаешь, кто на нас напал?

– Айвуры.

– Это я сказала.

– Верно.

– И что тебе известно об айвурах?

– Ничего, – качнул головой Хамерхаузен.

– Так какого ж лешего ты решил, что сможешь с ними справиться?

– Ну… – Хамерхаузен потрогал пальцами щетину на подбородке. – Я…

– Нельзя драться с врагом, про которого ты ничего не знаешь! Вообще – ничего!

– Ч-черт…

Хамерхаузен наклонил голову и сдавил ладонями виски. В голове стоял густой молочно-белый туман, как на болоте ранним утром. Сквозь него ничего невозможно было разглядеть. Одни только неясные, расплывающиеся серые тени. А, может быть, тени теней. Белые тени на палевом. А в ушах раздавалось неумолчное дребезжание треснутых колокольчиков. Раздражающее и не дающее сосредоточиться.

– Что, головка бо-бо? – насмешливо посмотрела на него Регина.

Хамерхаузен не успел ничего ответить.

Вскочив на ноги, негр вскинул автомат и принялся палить в темноту.

– Суть твою, Кин! – ударила ладонями по рулю Регина. – Что ты творишь?

– Я видел его! – с истеричным подвывом взвизгнул в ответ негр.

– Кого?

– Айвура!

– Юл?

– Я никого не вижу, – покачал головой Конструктор.

– Потому что ты не видишь в темноте! – ткнул в него пальцем Кин. – А я вижу!

– Два идиота в одном кваде – это уже перебор, – удрученно покачала головой Регина. – Серьезный, суть вашу, перебор!

Негр снова вскинул автомат и выпустил в темноту длинную очередь.

– Кин! Рухнувшие небеса! Прекрати!

– Мы в беде! – таинственным полушепотом сообщил негр.

– Я в курсе!

Кин снова схватился за автомат.

– Юл, успокой его!

Здоровяк молча положил одну руку Кину на плечо, а другой выдернул у него из рук автомат.

Негр в отчаянии обхватил голову руками.

– Куда мы едем? – малость собравшись с мыслями, спросил Хамерхаузен.

– Подальше от дороги, – острым подбородком указала вперед рыжая.

– Зачем?

– Там безопаснее.

– Почему?

– Потому что я так сказала!

– Там Усопшие Земли…

– И что с того?

Хамерхаузен сосредоточенно сдвинул брови, пытаясь вспомнить, что говорил про Усопшие Земли Валтор Прей. Вообще-то, он много чего говорил. Но главным было то, что туда почему-то никто не может попасть живым… Да, именно так! Усопье не для живых… Вернее, живых туда не пускают… Хамерхаузен потер пальцами виски. Что-то было еще. Что-то очень конкретное и важное. Но туман, забивший голову комьями ваты, мешал собраться с мыслями и вернуться к воспоминаниям. Ответ был где-то совсем близко. Нужно было только понять, куда протянуть руку…

Страшный крик в клочья разорвал темноту.

Это был не крик боли или ужаса. Он сам был болью и ужасом.

Мгновенно взлетев до некой критической ноты, он так и повис, раскручиваясь бесконечной спиралью, вбирая в себя все и вся, высасывая жизнь и разум из всего, что было живо и обладало хотя бы зачатками разума.

Хамерхаузену никогда в жизни не доводилось слышать ничего подобного. Первой его мыслью было: бежать! Куда угодно, только немедля! Потому что это невозможно выносить! Потому что дальше будет становиться только хуже! Он схватился обеими руками за дверцу квада, но прежде, чем выпрыгнуть из машины, все же бросил взгляд на Регину. Быть может, он хотел удостовериться в том, что и она поняла, что с этой напастью им уже не справиться, и единственное, что они могут сделать, – это попытаться спастись бегством.

Бежать немедля!

Бежать!..

Регина сидела, вцепившись руками в рулевое колесо так, будто именно оно было единственной надеждой на спасение. И не только для нее одной, но для всех, кто находился в кваде. В ее кваде с голубой молнией на борту. Зубы ее были стиснуты, а взгляд устремлен вперед, где размазанные пятна света от фар плясали на неровностях грунта. В голове у Регины творился такой же кавардак, как и у Хамерхаузена. Но у хаоса не было ни малейшего шанса овладеть ее сознанием. Потому что сейчас все ее действия были подчинены не разуму, а инстинктам. И если сбитому с толку Хамерхаузену разум твердил, что следует бежать, то безошибочный инстинкт подсказывал Регине, что для рамона квад – самое безопасное место во Вселенной.

Хамерхаузен отдернул руку, которой испуганно цеплялся за дверцу. Рамон все еще чувствовал желание бежать, но теперь он мог контролировать себя. Потому что понимал, что причиной страха был крик, повисший во тьме и бесконечно долго тянущийся на одной безумной ноте. Должно быть, этот звук каким-то образом воздействовал на подсознание, вызывая беспричинную панику.

Прокричав что-то бессвязное, Кин набросился на Юла, пытаясь отобрать у него автомат. Когда же ему это не удалось, он издал совершенно нечеловеческий крик, метнулся к левому борту квада и нырнул в темноту.

– Кин! – закричал Юл Конструктор. – Кин выпрыгнул!