Клеймо дьявола

Кирилл ехал по центральной улице с двухэтажными домами. Ехать приходилось медленно, потому что возле дороги щипали траву гуси, пару раз рядом с машиной прошлись коровы. Городской до мозга костей, Парфенов смотрел на них во все глаза, не представляя, на что способны эти животные, которых он видел только в магазине и только по кускам.

– А я вас жду! – Деревенский участковый радушно улыбнулся.

Капитан Терентьев сидел на лавочке возле опорного пункта и лузгал семечки. Высыпав остатки курам, которые копошились рядом, он встал навстречу.

– Кирилл, – представился майор.

– Владимир, – Терентьев пожал гостю руку. – Я только не понял вашего этого, который звонил.

– Гриша Город.

– А, так это его фамилия, что ли? А то он так представился: «Лейтенант Город», ну я и брякнул: «Капитан Деревня». И думаю себе, чего он смеется. Так вам какая помощь нужна?

– Вы давно здесь служите? – Парфенов вытер вспотевший лоб.

– Да всю жизнь, – махнул рукой Терентьев. – А что ж мы тут с вами стоим? Давайте ко мне, у меня квас в подполе. Или с дороги в баньку?

– На баньку времени нет, а вот квасу бы в самый раз.

– Так что случилось-то? Зачем вам понадобилось к нам в самую глушь ехать? У нас все тихо.

В опорном пункте была благодать. Солнце, снова решившее спалить Землю, сюда не добиралось. Бутылка с домашним квасом, вынутая из неглубокого погребка, тут же покрылась испариной. Кирилл залпом выпил первый стакан и уже мелкими глотками допивал второй.

– Тут жителей-то раз-два и все. Ну в соседнем селе еще тысячи четыре. Вот и весь мой участок. А скоро и эти разъедутся.

– Вы знаете семью Свиридовых?

– Это которых? – прищурился капитан. – Которые Пашка и Машка?

– Нет. – Парфенов вынул смартфон, Гриня скинул всю информацию в сообщении.

– Ишь ты! – сказал Терентьев. – Цивилизация. Ага.

– Мне нужна вся информация про Николая и Анну Свиридовых. Где живут, не переехали ли? Если переехали, то куда? Как с ними можно вообще связаться? Мы не нашли данных.

– Ну так оно и понятно, что не нашли, – покивал капитан.

– Почему?

– Так нет их.

– Давно уехали? – Парфенов готов был прямо сейчас отправиться вслед за родителями Лины, лишь бы получить ответы. – Адрес их есть?

– Да тут недалеко. Только они вам ничего уже не скажут. Померли, лет двенадцать назад. Или больше? Надо посмотреть.

– Как – умерли? – опешил Кирилл, который уже встал со стула.

Ниточка, ведущая к прошлому Лины, оборвалась. Все напрасно.

– Страшно умерли, – ответил Терентьев. – Врагу такого не пожелаешь.

* * *

– В деревне мало что поменялось с девяностых. Ни связи нормальной, ни дорог. Что от Союза осталось и что не разворовали, с тем и жили. Молодежь массово в город уехала, ну кроме тех, кто вообще никому не нужен или успел спиться. В основном старики доживали. Фермер один, правда, начал кое-как восстанавливать хозяйство. Школа до девятого класса, фельдшерский пункт на три села да я.

Нет, ты не подумай, власть у нас была. Только где та власть, а где мы? Ну приезжал вроде как глава нашей деревни, все обещал нам газ провести и отопление центральное. Но, сам видишь, до сих пор только центральные улицы и сделали.

Тяжко было. Жили с огорода, а кто в город вахтами мотался. Как деревня вообще не вымерла, не понимаю. Я ведь, грешным делом, подумывал рапорт написать и перевестись отсюда хоть куда. Хоть на Севера податься, лишь бы с тоски волком не завыть.

С электричеством-то у нас всегда напряжно было. Привыкли свечки про запас держать, керосинки да фонарики с батарейками. Не будешь же по темноте ходить? Еще мимо нужника промахнешься…

Вот и жили. Насколько в деревне все друг друга знают, худо-бедно словом перекидываются, а со Свиридовыми никто не якшался. Оно и понятно, они ж воцерковленные были. Ну называется это так, когда человек хочет показать, что к Богу идет. Только уж очень они рьяно к нему шли. Наши бабы-то в соседнее село в церковь тамошнюю раз в неделю ходили или в две. А как автобус рейсовый ездить перестал, то и не ходили. А Свиридовы сначала ходили со всеми, потом на батюшку из-за чего-то обиделись и стали дома сами службы устраивать. Ходили по деревне как монахи. Что Колька, что Анька. Все в темном, на ней вечно платье до самой земли и платок. Ну ходили и ходили, мало что ли на свете чудаков.

Но они совсем чудные. Нигде не работали, какое-то Колька пособие получал, огородище у них был завсегда самый большой. И вкалывали там. Короче, образцово-показательные. Набожные только через край. От Аньки, как в магазин придет, ладаном несет, аж нос чешется. И что ни спроси, обязательно на Библию вывернут.

Однажды сплю я, значит, никого не трогаю. С Веркой своей накануне поцапался, с женой, что поросятам дверь в загон не починил. А мне, понимаешь, неохота, вот тоже лето было, жарища. Ну а свиньи выбежали и пожрали у нее цветы какие-то, что ли? Не суть. Она меня выгнала в опорный ночевать. А мне и лучше, тут телевизор ловит хорошо.

Сплю – и тут как затарабанят в окно! Я подскочил, за кобуру хватаюсь. В девяностые у нас тут пустующие дома разбирали подчистую, будь здоров. Приходилось отбиваться. Привычка осталась.