Клетка

Он наклоняется над прилавком, кладет локти на столешницу и проводит руками по волосам. Мы сидим в тишине несколько минут, прежде чем он переводит взгляд на меня с мягким выражением на лице, когда он отталкивается от стойки и сокращает расстояние между нами. Он хватает меня за руки и прижимается губами к моим. Поцелуй грубый, жесткий, зловещий… в этом весь Джуд. Я закрываю глаза, позволяя прикосновению его губ успокоить меня на мгновение, прежде чем он отстранится от меня.

– Пойдем, – говорит он.

Мы выходим из кухни, и он ведет меня через несколько комнат и поднимается по винтовой лестнице. Здесь охранники редеют. Я благодарна за то, что была вдали от них. Мы идем по длинному коридору в комнату находящуюся в конце. Джуд ведет меня внутрь и закрывает дверь. Кровать с балдахином находится в центре комнаты, шторы элегантно свисают с деревянного каркаса и спускаются на терракотовый пол. Сбоку от комнаты – французские двери, которые, как я полагаю, ведут на балкон.

Джуд подводит меня к кровати, и я сажусь. Он становится на колени передо мной, потирая мои руки теплыми грубыми руками.

– Я должен идти, – мягко говорит он. – Я скоро вернусь. Не уходи, Тор. Пожалуйста, хоть раз в жизни послушай меня.

Его пальцы скользят по моей руке, моей шее, и он нежно гладит меня по щеке, заставляя меня прерывисто дышать.

– Хорошо.

Он кивает и прижимается губами к моему лбу, прежде чем отойти. Неприятное чувство окутывает меня в груди, когда я смотрю, как он закрывает за собой дверь спальни. В огромной комнате меня окружает тишина. Сейчас, когда я одна, я больше всего чувствую потерю Кайлы. Я ложусь на кровать, перекатываюсь на бок и, свернувшись клубочком, принимаю позу эмбриона. Я так скучаю по своей девочке. Я в Мексике. Я так близка, но так далеко, и сидеть здесь и ничего не делать – худшее чувство в мире, но я должна доверять Джуду. Я должна верить, что он знает, что делает, и вернет ее.

27

Джуд

– Черт, Мигель, – стонет Габриэль в трубку. – Просто возьми Роберту, она любимая шлюха Эскавара. Ты не можешь говорить мне, что не сможешь уговорить их на киску. – Он делает паузу, проводя пальцем по бутылкам с ликером на полке этого грязного магазинчика. – Си, нам просто нужно, чтобы они остановились.

Смотрю на часы: 9:27. Стресс накаляется в моей груди. Жара здесь почти невыносимая, воздух насыщен влажностью. Рядом с прилавком стоит паршивый пес, который то и дело расхаживает взад и вперед, время от времени останавливаясь, чтобы порычать на Гейба.

– Черт возьми, заставь ее сосать его член, – говорит он. – Черт, хочешь сам отсоси ему член, мне все равно. – Гейб вешает трубку и направляется к стойке. Он бросает ликер и сует телефон в карман.

Старик за прилавком не спеша складывает бутылки, глядя на меня.

– Друг Гринго?

Габриэль оглядывается через плечо.

– Es mi amigo. Corredor de apuestas.⁸

Мужчина усмехается и кивает, прежде чем передать коричневый пакет Габриэлю. Мы выходим из старого магазина в темную ночь. Габриэль стонет.

– Если это сработает, я начну молиться тебе. – Он сует сумку мне в руки и открывает дверь своей машины.

Молча мы едем в больницу. Габриэль объезжает оранжевое здание, паркуясь там, где находится скорая помощь. Через несколько минут дверь распахивается, и из нее выходит невысокий мужчина в форме. Он подходит к окну, протягивает Габриэлю сумку, а Габриэль протягивает ему пачку наличных. Никакими словами никогда не обменивается, и как только мужчина отворачивается, мы уезжаем. Габриэль кидает мне пластиковый пакет.

– Какого хрена ты вообще такой знаток в этом дерьме, а? Ты гребаный серийный убийца, не так ли?

– Нет, – смеюсь я, – иногда Google – твой лучший друг. – Я быстро достаю из пакета бутылку ликера, глядя на этикетку Бренди Домек. – Бренди? – спрашиваю я.

Габриэль пожимает плечами.

– А ты ожидал текилы? – стонет он. – Миерда, все думают, что мы пьем гребаную текилу. Мексиканцы любят бренди.

– Окей, – говорю я, откручивая крышку и делая большой глоток. Горячая жидкость прокладывает себе путь по моему горлу, прежде чем осесть в моем протестующем желудке.

– Эээ, какого хрена ты делаешь?

– Я должен избавиться от некоторых из них.

Габриэль выхватывает бутылку из моей руки и делает несколько глотков.

– Когда так жарко, на вкус как дерьмо, – говорит он, толкая бутылку обратно в мою сторону. Я ставлю бутылку между ног и хватаю нож из консоли, продирая дыру в мешочке с сукцинилхолином. Я осторожно выливаю во флакон больше половины препарата, затем опускаю окно и выбрасываю остаток на обочину дороги. Я закрываю бренди, чтобы убедиться, что он хорошо закрыт, прежде чем встряхнуть бутылку.

– Ты уверен, что это убьет их? – спрашивает Габриэль, когда мы подъезжаем к стоянке мотеля.

– Да, это убьет их в считанные минуты. Они используют это дерьмо для хирургии. Сначала парализует тебя, а без дыхательного аппарата ты будешь чертовски мертв. – Я протягиваю ему бутылку, и он тянется к спине, чтобы взять спортивную сумку.

– Они, блядь, попробуют это на вкус, а потом ...

– Они не разберут что это. На вкус как сахар.