Клетка

– Очень приятно. Мисс Кроу, я вас понимаю. У нас есть образцы тканей, верней, генные матрицы, идентифицированных жён всех владетельных персон и других видных дам того периода. Ваше предложение я вынесу на учёный совет. Но прежде я хотел бы услышать общее заключение генетиков.

Доктор наук повела плечами. Захар Алексеевич раздраженно подумал: «Да уж, доктор наук, можно подумать. Только из ямы вылезла». Склонность к долготерпению не входила в число его достоинств. Он вопросительно посмотрел на женщину-генетика, имя которой забыл в ту же минуту, как она представилась. Она же бросила взгляд на мисс Кроу и продолжила:

– В ходе исследования были рассмотрены отдельные гены объекта. Дело в том, что ген – это участок генетического материала, который кодирует определенное свойство. В нашем случае поразительными оказались целые сочетания генов, ответственных за интеллект и творческое начало. В представленном образце они поистине божественны. Ещё немного работы, и мы докажем, что данная особь была магом, если хотите, колдуньей.

– Что не удивительно, если вспомнить прежние гипотезы, высказанные весьма авторитетными профессионалами по поводу данного… артефакта, – с легким нажимом добавила мисс Кроу. – Кровяная субстанция принадлежала неизвестной загадочной женщине. Остальное – частности, над которыми мы и работаем в данный момент. Профессор, извините, но мне кажется у вас немного утомлённый вид. Теперь, когда вы знаете главное, вам нужно отдохнуть. Работы впереди много, а здоровое любопытство тоже имеет свои…

– …пределы, – уныло закончил Захар Алексеевич. Пьер де Валлон сочувственно пожал плечами и галантно пригласил гостей следовать за ним.

*

Елизавета Петровна и её заслуженный супруг устроились в кампусе, в особой гостинице для учёных и преподавателей, приезжающих в университет по делам особой важности. Каждый день их приглашали в лабораторный корпус для совместной работы, но, как им показалось, пока больше из вежливости, поскольку помощь их была невелика, а расшифровка генотипа практически закончена.

Срок командировки подходил к концу, но стало очевидным, что через некоторое время предстоит ещё одна поездка для проведения окончательного сбора, анализа и сопоставления матрицы объекта исследования. Потребуется сотрудничество целого ряда заинтересованных университетов с целью получения всей доступной информации по теме, а также подбор или создание соответствующей компьютерной программы. Захар был счастлив: материал отлично сохранился, выдал 100% результат, и теперь оставалось только ждать решения фортуны, а она всегда была к нему милостива и благосклонна. Впрочем, необычайный интерес проявил не он один.

Через два дня их пригласили на совещание исторического факультета. Людей было мало, тема неинтересная, и Захар Алексеевич откровенно недоумевал, зачем их позвали. Вскоре дело прояснилось. Появился вице-канцлер университета сэр Марек Лавэс с плеядой помощников, они окружили гостей и как-то невзначай от общих рассуждений перешли к теме Христа, остановились на его учениках, на отношении к женщинам вообще и к Магдалине в частности. В евангелиях профессор, конечно, разбирался на уровне среднего богослова, но вот толковать те из них, которые считались неканоническими, не мог. Выходило так, что и здесь его обошли коллеги из «расселовской» группы. Обошли и теперь просвещали. Совсем неудобно получилось, когда заговорили о Магдалине, которая по одной из версий оказывалась не только первым адептом учения, но и женой Иисуса, более того, беременной от него. Необходимые доказательства могли сводиться к раскрытию секрета крымской чаши. И вот к этому секрету чудесным образом они все вместе подобрались. Но дело оказалось юридически непростым: публиковать любые результаты исследований лаборатория не могла, и никто из группы не имел права даже выносить эту тему за пределы кампуса – таковы были условия договора сотрудничества, о которых сам профессор Крымский имел лишь самые общие понятия. Кроме того, любая информация без подтвержденного первоисточника суть блеф и вздор. Таким образом, в руки учёных попала совершенно новая нить, тонкая, но обнадёживающая, которую только предстояло распутать. Версия казалась ещё более заманчивой, чем предыдущие, хотя никто ни разу не высказал её вслух и без оговорок.

Самое интересное случилось на следующий день, когда группа генетиков должна была передать результаты своих изысканий в сеть Петербургского университета с объяснением условных обозначений и шифров лично представителю университета-заказчика. Во время одного из коротких перерывов Крымского попросили пройти в соседнюю аудиторию, небольшую комнату, скорее чулан, для разговора с глазу на глаз с сэром Мареком. Профессор не удивился – вокруг этого дела раскручивалась некая аура, и он чувствовал себя одним из её создателей.

– Когда мы разберемся с этой загадкой, я осмелился бы предложить вам кафедру, Джозеф. Не спешите с ответом, пожалуйста. Поезжайте к себе, подумайте. Ответ я жду в следующий ваш приезд.

– Но как? Мои труды не столь значительны, чтобы вот так…