Клетка для бабочки

Как ни отговаривала их Вера, парни выволокли каркас и довольно бодро донесли его и подняли наверх. Даже лестницу почти не поцарапали. А вот сиденье оказалось неожиданно тяжелым и с каждым шагом становилось все тяжелее. Нести толстый скользящий пуфик было очень неудобно: сразу же устали руки, ноги не хотели попадать в такт, и диван иногда больно бил идущего впереди Никиту по заду. Вдобавок ему приходилось идти, чуть согнув ноги, потому что Антон был ниже ростом. Кое-как ребята дотащили свою ношу через сугроб, образовавшийся на перекрестке после работы грейдера, и, не сговариваясь, опустили ее на дорогу, а сами уселись сверху. У них дрожали ноги и руки, но это не помешало смеху. Сначала засмеялся Никита:

– Пуфик! Пуфик, блин!

– Мы слабаки, не можем пуфик донести! – как-то нервно присоединился к нему Антон. – Подумаешь, сугроб, перепрыгнул, да и всего делов!

Проезжающий мимо электрик не удержался при виде такого зрелища и остановил машину.

– Ребят, помощь нужна? А, Антош, привет! А вас как зовут, молодой человек? Я Валентин Андреевич, местный электрик.

– Очень приятно! Я Никита, помощник Михаила Владимировича.

– Новенький, значит? Ну да, трудновато ему без Полинки справляться-то. Как козы, не забодали? Слушаются?

– Пока в процессе. И говорите мне «ты», ладно?

– Понятно. Ну, ничего, привыкнут. Ба, знакомый диван! Это ж мы с его хозяином, помню, обмывали покупку знатно! Давненько это было! – заулыбался электрик. – А теперь он, значит, к председателю переезжает!

– Неохотно он переезжает, надо сказать! И тяжелый, зараза!

– Не ссорься с ним, тебе на нем спать! – предостерегающе заметил Антон. – А то сны будут плохие сниться. Или какой монстр заведется…

Никита ласково погладил золотисто-коричневые листья и темные завитушки на обивке.

– Хороший, хороший, идем в новый дом, а?

– Ребят, я помогу. Сейчас, только машину на обочину отгоню.

Дело пошло веселее. Электрик шел впереди, Никита сзади, Антон открывал калитку и двери. За спинкой решили сходить завтра. Каркас пока прислонили к стене.

– А что, спать уже можно, – радовался Никита. – А то на раскладушке к утру спина устает все-таки.

Вечером Антон зашел к Никите в соседнюю комнату и некоторое время молча топтался возле стеллажа.

– Слушай, а у тебя деньги есть? Одолжишь две тысячи? А то я не взял, – наконец неуверенно попросил он.

– Есть, мне папа дал. А зачем тебе?

– Да понимаешь… Ты думаешь, почему меня сюда эвакуировали? Чтобы я на похороны не поехал. Типа психологическая травма и все такое. А я хочу там быть, понимаешь?

– Понимаю. Хорошо. Только с одним условием, или никак. Я поеду с тобой. Во сколько похороны?

– В одиннадцать.

– Ну, как раз, Михаила Владимировича проводим, коз накормим, и вперед. Ты номер такси знаешь?

– Да, ездил.

– Договорились. Ложись пораньше только.

Антон благодарно кивнул. В половине двенадцатого он погасил свет, и в комнате стало непривычно темно. Спать особо не хотелось, и он потянулся к телефону, чтобы поболтать с Матвеем…

Через некоторое время он услышал легкий стук в дверь и тихое «Тоха…». Он затаился. Никита без разрешения зашел в его комнату, сел в ногах кровати.

– Будешь долго реветь – голова заболит. Слушай, у меня валерьянка есть, с собой привез для адекватности в случае чего. Выпей, а?

– Н-не…

– А так ты совсем расклеишься… Тебе нужно выспаться, правда. Выпей, а?

Антон не отвечал, только всхлипывал. Никита опять тихо заговорил:

– Знаешь, когда мне было восемь, то мама… вышла из окна. И мы остались вдвоем. А я хотел, чтобы было, как раньше. До ее болезни. Папа мне тогда сказал, что ей стало плохо, и ее на «скорой» увезли в больницу. А потом сказал, что ее больше нет.

– Т-ты п-поверил?

– Он меня отвел к соседке тогда… Ну, мы с ним сидели на кухне, клеили медведей из шишек. То есть еловую шишку переворачиваешь, голова – это сосновая шишка задом наперед, где кончик, там нос, лапы – тоже сосновые шишки, уши из кусочков желудей… Собирается на термопистолет. К школе надо было.

Его глуховатый голос, спокойный и размеренный, подействовал не хуже валерьянки. Антон ярко представил уютную кухню, шишки на зеленом подносе, маленького темноволосого мальчика, усердно примеряющегося, куда капнуть клей, чтобы лапы были симметричными, широкоплечего мужчину за его спиной, который чуть обнимает его и одновременно начеку, готов защитить, прийти на помощь.