Клетка. Грудная клетка (СИ)

Я усаживаюсь за большой деревянный стол. Здесь там уютно и темно, даже создается ощущение, что библиотека сделана из шоколада, только пахнет здесь деревом, пылью и старостью – самый благородный запах, на мой взгляд. Пиджак расстегнут, галстук ослаблен и верхняя пуговица рубашки тоже не заправлена в петлицу. Многие дамочки сейчас возжелали бы меня, думаю. Во всяком случае, так было раньше. На столе рядом со мной початая бутылка виски в рифленом стеклянном графине и стакан, наполовину пустой. А может, и наполовину полный, я не знаю. Я не оптимист и не пессимист одновременно. Ноги на стол, тело откинуто на спинку мягкого кресла, в руках одна из допотопных книг, в оригинале на французском. И мне, наверное, повезло, что я жил во Франции.

...мама – такая заботливая и суетливая – собирает меня в первый день в новую школу. А я ещё ничего не понимаю, только улыбаюсь в преддверии чего-то веселого и радужного. Ну да, а через два часа мои мечты рушат пятеро идиотов, с непонятной детской жестокостью пиная меня ногами в живот. А остальные просто смотрят и ничего не делают. Только когда мои крики становятся слышны дальше, какой-то старшеклассник с учительницей подбегают к нам и дают наказание. Всем шестерым, мне в том числе.

...это безумно скучно, жить во Франции. Няня не понимает меня, а над моими изобретениями – исконно русскими – не смеется. Я просто строю спичечные домики, что в этом плохого? А она жалуется на это маме, да так складно, словно я её в этот домик замуровал. Тупая француженка.

...Отчим позволяет мне делать всё, что захочу. Он проводит со мной столько времени, что я начинаю называть его папой. Мы гуляем вместе, он занимается со мной французским, поправляет меня, если что-то не так, учит манерам. Теперь я знаю, как правильно себя вести за столом, и какой из 100500 вилок надо есть красную рыбу. Он даже купает меня. И хотя я могу вполне обойтись сам, но мне приятна его забота, пока мама занята.

Я открываю книгу и пытаюсь сосредоточиться на чтении. Комната сделана так, что мне не слышно того, что происходит за дверью. И очень хорошо, потому что я уверен, что там колонки разрываются от радостных воплей Аркаши.

“А впрочем, нет. Не говори ему. И пусть не просыпается. Не надо”, – я не понимаю смысла строк и перечитываю снова и снова, но воспоминания уносят меня обратно.

...мама плачет и говорит, что всё будет хорошо. А на следующий день её увозят в больницу. И я остаюсь с отчимом один. Каждый день он уходит рано-рано, а возвращается за полночь, но я все равно жду его, чтобы порадовать своими успехами в школе. В школе, где меня уже не бьют, узнав, чей я родственник.

...мне не позволяют навещать маму. Говорят, что у неё простуда и я могу заразиться. Я все время лезу с расспросами к отчиму. От него теперь постоянно пахнет спиртом. Сейчас я не столь наивен, но тогда я не понимал ни хрена, гребаная Франция. Я расспрашиваю отчима, а он злится, орет на меня и ударяет, впервые в жизни.

“Не верь сказкам. На самом деле снежная королева – положительная героиня, пусть и с отрицательной температурой. Одиноких людей, как известно, всегда обвиняют в чем-то дурном”.

...он приходит домой все пьянее и пьянее. В чем преимущество школы – она учит тебя жизни, когда родители не могут этого сделать. И теперь я знаю о поцелуях и сексе больше, наверное, чем должен в своем возрасте. Отчим заваливается ко мне в комнату и одним ударом припечатывает к стене. Бьет так часто, так сильно, так больно, что все лицо горит, а рубашка в крови.

...Я лучший ученик года, так говорит моя учительница французского. И я уже не хочу поделиться этим успехом с...папой. Я до сих пор называю его папой, это в моем сознании навсегда. А он опять пьяный. Закрытая дверь не помогает. Дерево ломается с двухсотого раза, когда он ломится ногами ко мне в комнату. И бьет-бьет, винит в смерти матери. Он не удосужился сказать мне о том, что мама умерла от рака. А мне уже все равно, я не видел её больше полугода. Я забыл о ней. И всё, что я чувствую – это дикая боль. Я внезапно для себя даю ему сдачи. И за это отчим бьет меня ещё десять минут без перерыва. Если он черпает силы в виски, то мне тоже бокал, пожалуйста.

“Не иди провожать, я закрою. Я иду далеко-далеко... Здесь море не как из окон, здесь действительно глубоко”.