Клетка из слов [Литрес]

Удивительно, насколько остро некоторые вещи ощущаются в темноте, – думает Перл. Она точно знает, что Харпер улыбается. Она чувствует, как с ее плеч падает огромный груз: тяжелая ноша, которую она таскала в себе долгие годы.

– Пожалуйста, побудь еще, – просит Грейс, и в ее голосе слышится такая страшная тоска и такое отчаянное желание, что Перл почти видит их в темноте, как цветные вспышки.

– Я оставлю вас двоих поболтать, – говорит Перл.

Перл пытается заснуть, но у нее в мозгу бушует буря. Она слышит шепот Грейси и Харпер, доносящийся со скалы. В конце концов, она встает. Берет папку с Афродитой из чулана, водружает ее на кухонный стол и нежно поглаживает пальцами. Теперь она кажется чем-то другим: скорее сокровищем, которое надо беречь, чем напоминанием о преступлении. Перл открывает ее и раскладывает листы рукописи «Человека с кинжалом из Свистящей бухты» по всему столу. Каждый раз ее просто с ума сводит сломанная клавиша на печатной машинке.

«Не думаю, что люди должны жить у моря. Оно слишком велико, чтобы его понять».

Но что еще нам остается делать, – думает Перл. – Просто приезжать сюда снова и снова и раз за разом пытаться?

Перл читает, погружаясь в то золотисто-голубое лето.

* * *

Ее внимание отвлекает резкий голос в ночи:

– Не знаю, смогу ли я! – голос Харпер полон страдания.

Грейси говорит что-то в ответ. Перл не может разобрать слова, но в них слышны слезы. Она старается поскорее сфокусироваться на страницах перед ней. Некоторые разговоры должны остаться личными.

Чуть позже, когда небо на востоке уже подергивается туманным светом, Перл слышит, как удаляющиеся шаги Харпер затихают на холме. Через секунду на кухню заходит Грейси. Она плакала, и у нее покраснели щеки, но ее глаза горят как звезды.

– Я сделаю горячего шоколада. – Перл не знает, что еще сказать, но, похоже, это правильные слова, потому что Грейси крепко ее обнимает и зарывается носом в ее плечо.

Перл просыпается с судорожным вздохом. Через бойницу в комнату падает синий снежный свет. Кто-то дышит рядом с ней.

А, вот и ты, – думает она и закидывает на него руку, поглаживая грудь. Она легко похлопывает его по плечу, как будто говорит: иди за мной. Он поворачивается, но в этот же самый момент исчезает.

Пробуждение – как горькая разлука.

Это не Уайлдер, – напоминает она себе. И он точно не привидение. Привидений не существует. Это просто сон, который иногда ей снится, вот и все. Сон о той ночи двадцать лет назад, когда она была молода, а Уайлдер жив. На самом деле она едва его знала. Прошло так много времени с тех пор, как они разговаривали, касались друг друга. И что это все может теперь значить?

Когда-нибудь я стану восьмидесятилетней женщиной, – думает Перл. – И мне по-прежнему будет грустно, потому что я буду скучать по девятнадцатилетнему мальчику.

* * *

Перл стоит под кленом и смотрит на гавань. Нет, – поправляет она себя. – Это Свистящая бухта. Тут легко запутаться. Вода отвечает на ее взгляд серым металлическим блеском. Камни молчат. Пришло время возвращаться к своей жизни.

– Все в порядке? – спрашивает Харпер.

– Ты ее любишь? – резко выпаливает Перл. – Понимаю, что я совсем не спец по материнству, но, пожалуйста, не делай этого, не привязывай ее к себе, если не уверена, что сможешь полюбить в ответ.

– Это моя дочь, Перл, – тихо говорит Харпер. – Не вмешивайся.

– Ладно. Не буду.

За последние несколько недель Харпер и Грейси сильно сблизились. Они совершают долгие прогулки вдоль побережья. Время от времени, заходя на кухню, Перл улавливает витающие там слабые ароматы дыма, смолы, трав. Значит, Харпер вернулась к своим старым штучкам. Но это, наверное, достаточно безобидно. Викка, белая магия, как там это еще называется… корректная магия, избавленная от страсти и крови прошлых веков.

Иногда Харпер и Грейси уходят из дома по ночам, в убывающую луну. Один или два раза Перл слышала слабые крики, доносящиеся из бухты. Перл рада, что Харпер снова примирилась с этой частью своей личности. И хорошо, что она разделяет ее с Грейси.

Грейси останется и будет присматривать за коттеджем, пока Перл не будет. Этот вариант подходит всем. Мать и дочь смогут продолжать плести тонкую паутину своих отношений, а у Перл будет личный смотритель.

Грейси выходит из парадной двери с куриной ножкой в руке. В другой руке у нее рукопись «Зеркальной гавани». Перл распечатала по одному экземпляру для Грейси и для Харпер. Она замечает, что титульная страница уже измазана куриным жиром.

– Тебе не будет одиноко? – снова спрашивает Перл у Грейси.