Клеточник, или Охота на еврея

Ваня спустился в овраг и начал поиски, время от времени отшвыривая что-то сапогом или отпугивая зазевавшуюся крысу. Вадик следил за ним без особой надежды на успех, держа в уме нечто более вероятное: вспомнит протрезвевший Витек или просветлеет Ваня.

Тот вдруг наклонился, отбросил какой-то гнилой деревянный щит, и Вадик со своего наблюдательного пункта на краю оврага разглядел под сапогом своего «гида» небольшой светло-серый камень правильной прямоугольной формы.

— Есть! — заорал Ваня, распрямился, глянул в сторону Вадима, выбросил вверх руку и улыбнулся, демонстрируя редкий ряд гнилых зубов. И тут Мариничев увидел, как лицо человека в момент преобразилось, как-то оплыло, съежилось, и со лба по носу, щетине, к губам потекла красная струйка. Но за миг до этого раздался некий звук. Ваня застыл на долю секунды в позе торжества и тотчас рухнул.

Бокс, баскетбол, настольный теннис, карате развили у оперативника Мариничева исключительную реакцию. Но на этот раз рецепторы вряд помогли бы ему остаться в живых. Сработало нечто иное, подсознательное, животное. Он уже падал в резком вратарском прыжке направо, поджав под себя ноги, сгруппировавшись натренированным телом, когда с противоположного края оврага, из-за бетонной балки показалась рука, сжимавшая пистолет. Пуля неслышно вылетела и просвистела в каких-то сантиметрах от головы. Это означало глушитель, как мгновенно понял Вадим. Сделал вывод, что реакция стрелка не уступает его реакции, поскольку убийца в доли секунды успел скорректировать выстрел с поправкой на стремительный прыжок-уклон живой мишени.

Жираф перекатился вправо, выхватил правой же рукой пистолет и, продолжая что есть сил перемещаться к одиноко росшей в пяти метрах сосне, выстрелил наугад, в направлении противника. Но тот был в куда более выгодном положении, и следующая пуля вспорола левый рукав куртки, задев предплечье по касательной. Мгновенная резкая боль заставила рефлекторно выронить пистолет, но на то, чтобы дотянуться и подхватить его, времени не оставалось. Он должен был успеть в доли секунды оказаться под защитой дерева, иначе пропал.

Однако угроза лишь возросла, когда Вадик закатился за не столь уж массивный ствол и попытался встать под его защиту. Сейчас куда эффективней был бы тот ствол, что остался лежать на земле в поле зрения, — недосягаемый.

Сосна служила иллюзорной защитой. И киллер это понимал. Он, конечно, увидел: объект безоружен. Он нагло выпрямился, показавшись Вадику чуть ли не выше его самого, и с демонстративной неторопливостью направился в его сторону, держа на прицеле сомнительное укрытие неподвижно застывшей жертвы. Мариничев понял — конец. Но если не побежит — умрет точно. Такой стрелок почти не оставлял шанса даже стремительно летящей мишени — тарелочке, не то что бегущему человеку. Тем более с расстояния метров в сорок, отделявших Вадика от перехода в иной мир. Но допустить, чтобы его грохнули в упор, он не мог. Метнулся ложным движением влево и, тотчас сместив вес на правую ногу, рванул вправо, в сторону рощи, производя корпусом маятниковые движения, как учили в спецшколе милиции. Он услышал характерный, смягченный глушителем звук выстрела. Пуля срезала стебель куста, мимо которого в этот момент он пробегал, сантиметрах в десяти от тела. Два стремительных мощных прыжка вперед и резкий уклон влево, за мелкую поросль березняка. Выстрел срезал ветки в нескольких миллиметрах от уха. «Следующий будет последним», — мелькнуло в сознании, но инстинкт раненого зверя заставил мышцы напрячься для очередного маневра. Он бросился на землю плашмя и резко перекатился влево, а затем, опять метнулся в противоположную сторону.

Выстрел. «Что такое! Звук не тот. Стреляет с двух рук?» — мелькнула догадка. — Уходить! Уходить!

Но два следующих выстрела, таких же «других», как предыдущий, заставили Вадима на мгновение оглянуться: убийца исчез. Во всяком случае, его не видно было из-за верхней границы узкого пологого ската, на котором растянулся в этот миг Жираф, уходя от пуль. Он еще раз для страховки сделал два обманных движения. Затем в три прыжка достиг цели, примеченной еще в начале дистанции, — растущей на самой границе рощи старой березы с достаточно широким стволом, чтобы худо-бедно укрыться за ним, стоя боком. Выстрелов не последовало. Шагов приближающегося человека, каких-либо шорохов — тоже.

Опер застыл, прислушиваясь. Потом отважился слегка выглянуть из-за дерева. Теперь с этой точки и до края оврага смертельная дистанция просматривалась отчетливо. Метрах в пятидесяти от себя он разглядел неподвижно лежащее на спине тело. «Ловушка? Но зачем? Еще один-два выстрела, и я готов…» Постоял минут десять для страховки. Тело не шелохнулось. Но и спасительный стрелок не дал о себе знать.