Клякса

– Просто это не моё, – извиняющимся тоном промямлила заплаканная Светка. – Отдать надо. А так мне не жалко.

– Да он наглый, ты не обращай внимания, – с пониманием отозвалась толстая девочка.

– Тебя как зовут? – спросила Светка, тут же проникшись симпатией к девчонке.

– Марта, – важно заявила та.

– Это ты придумала! – засмеялась Светка, вспомнив, как сама недавно рассказывала всем, что на самом деле её зовут Снежана. А Светка – это так, прозвище для простоты.

– Почему придумала? – опешила толстушка. – Это Рудик – мой брат. А я Марта.

– Таких имён не бывает! Ты что, в марте родилась?

– Нет, в июне. Пойдём, Рудик, ома1 ждёт.

Рудик помотал головой и опять потянулся к голубому чемоданчику. Марта недовольно сложила руки на груди, но трогать брата не стала.

– А вы к нам переехали? – спросила Светка.

– Мы у бабушки в гостях, ненадолго…

– Пока мама не умёт! – выпалил Рудик, не дав сестре закончить.

– Заткнись, Рудик! – ещё сильнее насупилась Марта.

– Я сам слыфал! – заверещал Рудик.

Светка не знала, что и сказать на такое. Она лишь разинула рот и захлопала рыжими ресницами.

– Ага…

– У нас мама болеет, – спокойно пояснила Марта. – А мы мешаем, шумим и балуемся, – она покосилась на брата. – Папа сам не справляется, поэтому нас пока сослали к бабушке. Бабушка старая и тоже всё время болеет, давление у неё. Мама поправится, и мы вернёмся домой.

– Она не поплавится, – заспорил неугомонный Рудик. – У неё лак!

– А ну, пошли! – разозлилась Марта, схватила упирающегося брата за руку и, не обращая внимания на визг, потащила его на противоположный конец улицы.

Тут заскрипела оконная рама и сверху послышался голос Светкиной мамы:

– Ну-ка домой, живо!

Светка подхватила вещи и помчалась в подъезд.

Мама вернулась уже давно – успела подогреть суп, принесла свежие булочки к чаю. Заставила Светку вымыть руки и усадила обедать.

– Мам, а ты тоже умрёшь? – вдруг спросила Светка. Её встревожил разговор с Мартой.

Мать замерла с тарелкой у плиты, потом медленно повернулась к Светке и спокойно сказала:

– Когда-нибудь, но ещё очень нескоро.

– Только на следующий год?

– Нет-нет! – затараторила мать, отложила тарелку и обняла Светку, крепко прижала к груди. – Вот когда у тебя самой будут взрослые дети и внуки, тогда, может быть.

Светка понимающе покивала. Потом заметила розовый лак на ногтях матери и забеспокоилась:

– Сотри лак! Сотри быстро!

– Что такое? – удивилась та. – Тебе не нравится цвет?

– Нет!

– Ну хорошо. Да он уже и облупился, – задумчиво проговорила мать, разглядывая ногти. – Сейчас.

– Мам, ты когда умирать будешь, меня не отсылай, ладно?

– Светочка, ты чего? У тебя что-то случилось? – мать повернула лицо дочери к свету и внимательно осмотрела её. – Ты не заболела?

– Нет! – уверенно заявила Светка. – Мам, а давай играть в прятки?

– Давай. Только сначала пообедаем.

Светка заскулила, принялась хлебать ложкой борщ.

8

Подруги объявили Вере бойкот. Зачинщица Ирка расстаралась – так всех настроила, что даже соседская малышня разбегалась, завидев Веру. Третью неделю она слонялась одна по двору и вокруг школы, высматривая девчонок – вдруг простят. Не ожидала она, что их хватит так надолго.

По-осеннему холодный июнь сменился жарким июлем. Тополя запоздало сыпали белыми хлопьями. По дорогам и тротуарам мело пухом, который проникал повсюду – набивался между пальцами в сандалии, застревал в карманах, бесцеремонно лез в ноздри, глаза. Стоило выйти на улицу, как начинали чесаться глаза и першило в горле. Вера чихала до изнеможения, зажимая намокшим платком рот и нос. Мать категорически запрещала выходить, но Вера упрямо тащилась во двор, когда родители отправлялись на работу. Уговоры и объяснения не действовали, она отказывалась сидеть дома. Отец однажды попытался поддержать её:

– Да пусть дышит свежим воздухом. Каникулы, лето… Нас в детстве, бывало, тоже не загонишь.

Что тут началось. Мать позеленела от негодования:

– Да ты в своём уме?! Ты посмотри, что с ребёнком делается! Ты вообще хоть каплю ею интересуешься? Болтаешься, только собой и занят! Всё на моих плечах! Ей на море надо, на курорт. А ты всё в глотку свою вливаешь! Заработал бы лучше ребёнку на нормальные каникулы! Увлажнитель воздуха сколько прошу…

Вера зажала уши и закрылась в ванной. Никуда не деться от ругани в тесной квартирке. Мать хоть и упрекала отца за невнимание и пьянство, сама вникала в Верины проблемы едва ли больше отца. Тот хоть спрашивал раз в месяц, как дела в школе, с кем Вера дружит. Мать таких вопросов не задавала. Всё, что её интересовало – это сколько раз за день Вера пользовалась ингалятором, не забыла ли принять преднизолон с утра и не оставила ли в раковине грязную посуду. Вернувшись с работы, она мыла, проветривала и перетряхивала всё, что можно было помыть, проветрить и перетрясти в доме, а потом падала на постель и засыпала, удовлетворённая тем, что сделала для «ребёнка» всё, что от неё требовалось.