Клятвы мертвых птиц

– Финист! – прорычал он, вскакивая с кресла и решительно направляясь к двери.

Василиса замотала головой. Она всё ещё обнимала ворох грязной одежды так крепко, словно боялась, что кто-то попробует его отнять. Губы дрожали, а горло свело, но она всё же выдавила:

– Беремир.

Она всхлипнула и осела на пол вместе с бельём. Кирши остановился и непонимающе уставился на чародейку:

– Лиса, что…

– Это он всех убил в деревне. Беремир. Колдовской огонь. – Василису сотрясали рыдания.

Весь её мир рушился. Снова. Надломился и превратился в прах тот хрупкий фундамент, на котором она держалась, убеждая себя, что всё не зря, что она справится, что она сражается ради того, во что верит, потому что в это верил её наставник, потому что ради этого она мечтала поступить в Гвардию. Гвардия, Всадники, Беремир, Вороны, Соколы – непогрешимые столпы, её ориентиры, её опора – всё это рухнуло, лишив Василису последних сил. Гвардия должна была защищать невинных, Беремир должен был защищать невинных, Финист должен был… Она сама…

Тёплые руки Кирши вытерли ей слёзы, погладили пальцы, помогая выпустить измятую ткань, потянули к себе и заключили в объятия. Василиса уткнулась лицом в грубую льняную рубаху, пахнущую мылом и его телом.

– Беремир всех убил, – повторила Василиса, словно ждала, что сейчас случится что-то, что сделает эти слова неправдой. – Он собирался сжечь всю деревню, но у Белогора был серп Морены и из-за этого…

Остаток фразы превратился в неразборчивое месиво из стонов и всхлипов. Кирши молчал. Держал Василису в крепости объятий, оплёл руками и ногами, заслонив от мира, и гладил по мокрым волосам. Его размеренное дыхание и короткие поцелуи согревали её макушку.

Когда Василиса немного успокоилась и затихла, Кирши сказал:

– Тирг на кухне уже должен был отыскать чай или что-то, что ещё можно есть. Пойдём?

Василиса всхлипнула и утёрла нос рукавом.

– Тебе удалось заставить Тирга что-то делать? – не поверила она.

– Кажется, он настолько обожрался моей энергии, что ему уже некуда её девать.

Василиса тихонько рассмеялась:

– Так и до уборки недалеко. Совсем на него не похоже.

– Думаю, он тоже соскучился по дому.

– Дома его работать было не заставить, – буркнула Василиса в рубашку Кирши, чувствуя, что боль, разбавленная слезами, немного притупилась. – Я отнесу одежду в комнату, и пойдём. Прости, что вот так ворвалась.

– Тебе не за что извиняться. – Кирши выпустил чародейку из объятий и помог поднять вещи с пола.

Василиса кивнула, переминаясь с ноги на ногу у двери и не глядя на него. Она хотела сказать что-то ещё. Что-то важное, но не находила слов, а потому молчала, не решаясь покинуть комнату.

– У… увидимся в коридоре? – ляпнула Василиса и тут же почувствовала себя донельзя глупо.

– Да, подожду тебя.

– Да… Что ж… – Василиса снова кивнула и вышла.

Войдя в свою комнату, чародейка бросила одежду на кровать и похлопала себя по щекам.

– Что со мной? – пробубнила она. – Веду себя как дитя малое. Сначала разревелась, потом…

Тут её взгляд поймал собственное отражение в зеркале на столе. Паутина с него исчезла, как и пыль со столешницы. А в комнате витал приятный запах свежего белья. Василиса нахмурилась, подошла к кровати и провела рукой по простыне, прохладной и чистой. Неужели всё это дело лап Тирга? Нет, в этом, если можно так сказать, доме не было его очага, а значит, и ворожить он не мог. Домовой дух селится в очаге и становится частью дома, оттого ему подвластны мелкие чары. Но в жилищах чародеев домовые постоянно напитываются магией, становятся особенно сильными и могут творить настоящее колдовство, подвластное только им одним. И если Тирг навести чистоту в комнате никак не мог…

За дверью что-то грохнуло, бахнуло и зазвенело, покатившись по полу. Василиса развернулась на пятках и выскочила из комнаты.

– Это с кухни. – Кирши, ждавший её в коридоре, тоже всё слышал и уже кинулся на шум.

– Не трожь! – взвизгивал высокий голос.

– Сам не трожь! Лапы убери! – орал в ответ Тирг.

Василиса с Кирши ворвались на кухню – маленькую комнатку со столом и вмурованной в камень стены печкой. По столу, сшибая всё на своём пути, опрокидывая кастрюли и горшки, катался, рычал и визжал чёрно-белый клубок шерсти, от которого во все стороны летели клочки и пух.

– Что здесь происходит? – прикрикнула Василиса, хлопая дверью.

Клубок расцепился, превратившись в двух взъерошенных котов. Чёрного – Тирга – и белого с пушистым хвостом и жёлтыми глазами. Оба они уставились на вошедших.

– Он напал на меня! – наябедничал Тирг, спрыгивая со стола на лавку. – Подкрался со спины и набросился!

– Ты воровал мои вещи! – зашипел белый кот, прижимая уши. – Это мой дом, убирайся!

– Да кому нужен твой тухлый чай!

Вот, значит, что. Нашёлся местный домовой дух. Вот кто принёс Василисе лохань с мылом и прибрался в спальне, которую она заняла.