Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

Оговорка у Сергея Матвеевича о том, что на переднем крае при планировании боевой операции делать было нечего — замечательная! Поразительная по своей откровенности! Это как же они воевали, штабные полководцы? По карте прикинули направление прорыва, а там дальше пусть Ванька-взводный со своей пехотой отдуваются? Командирам с большими звездами такой ерундой, как своими глазами систему обороны противника увидеть и рассчитать требуемые для ее подавления средства не нужно, потому что там, на передке, снайпера стреляют и снаряды летают. Шкура генеральская слишком дорогая, чтобы ею рисковать ради такой ерунды.

Дальше большая цитата из С.М. Штеменко, но она обязательна для того, чтобы понять стиль работы Климента Ефремовича и отношение к нему штабных, которым приходилось из-за старого черта на пузе по переднему краю ползать, жизнью рискуя:

«Провели тщательную рекогносцировку местности, рассчитали силы и средства, определили время на подготовку. 22 декабря К.Е. Ворошилов при участии И.Е. Петрова и Л.А. Владимирского рассмотрел план действий. Планом предусматривалось прорвать немецкую оборону на правом фланге плацдарма. Для обеспечения успеха прорыва и захвата командных высот, которые трудно было атаковать в лоб, а также для отвлечения внимания, сил и средств противника с направления нашего главного удара намечалось высадить на побережье Азовского моря в ближайшем тылу немецких войск с удаления четырех-пяти километров от нашего переднего края тактический морской десант.

На первых порах все с этим согласились. Однако при решении вопросов взаимодействия и взаимного обеспечения операции возникли затруднения. В то время как И.Е. Петров отводил флоту первостепенную роль в обеспечении наступления всем необходимым, Л.А. Владимирский полагал, что привлечение флота к морским перевозкам и высадке тактических морских десантов для него задача второстепенная. Достаточных сил на это он не выделял. Переправу войск и грузов Отдельной Приморской армии командование Черноморского флота пыталось переложить на плечи только Керченской военно-морской базы, которая никак не могла справиться с таким делом.

И.Е. Петров резко высказал свое неудовольствие по этому поводу и заявил К.Е. Ворошилову, что вопросы взаимодействия с флотом нужно решить капитально и в соответствии с принятым в наших Вооруженных Силах порядком. Климент Ефремович приказал созвать совещание и там покончить со всеми спорами, добившись единого понимания задач и способов их решения. Состоялось оно 25 декабря в штабе Азовской военной флотилии, в Темрюке. От Отдельной Приморской армии на совещание прибыли И.Е. Петров, его заместитель генерал-лейтенант К.С. Мельник, члены Военного совета генерал-майоры В.А. Баюков и П.М. Соломко. Черноморский флот представляли вице-адмирал Л.А. Владимирский и член Военного совета контр-адмирал П.М. Кулаков. Присутствовали также заместитель наркома Военно-Морского Флота генерал-лейтенант И.В. Рогов, представители Азовской военной флотилии и 4-й воздушной армии. Председательствовал К.Е. Ворошилов.

Дебаты между И.Е. Петровым и Л.А. Владимирским разгорелись здесь еще жарче. Причем командующий Приморской армией показал полную осведомленность в отношении сил и средств флота в районе расположения своих войск и добился ясности насчет обязанностей и ответственности флота по перевозкам. В то же время на совещании были уточнены задачи армии, согласованы сроки и порядок всех совместных мероприятий по обеспечению операции.

В конце совещания я зачитал проект ежедневного доклада в Ставку, где проведенное обсуждение представлялось как обычное подготовительное мероприятие накануне предстоящей операции. Однако К.Е. Ворошилов решил иначе: он предложил оформить особый протокол по взаимодействию армии с флотом, записав туда все, что возлагалось на флот и что на армию, а затем скрепить все это подписями ответственных представителей каждой из заинтересованных сторон. Всего на протоколе, по определению К.Е. Ворошилова, должно было красоваться десять подписей, включая его собственную и мою.

К этому времени я уже отлично знал работу Ставки и отношение ее членов, особенно И.В. Сталина, к порядку решения важных вопросов. На моей памяти бывали случаи, когда в Ставку поступали документы за многими подписями. Верховный Главнокомандующий резко критиковал их, усматривая в таких действиях нежелание единоначальника или Военного совета взять на себя ответственность за принятое решение или, что еще хуже, их неверие в правильность собственных предложении.

— Вот и собирают подписи, — говорил он, — чтобы убедить самих себя и нас.

Верховный требовал, чтобы все представляемые в Ставку документы подписывали командующий и начальник штаба, а наиболее важные (например, ежедневные итоговые донесения и планы операций) скреплялись бы тремя подписями: к первым двум добавлялась еще подпись члена Военного совета.