Клин клином

– Да тот, что прозвали «Девичьи слезы». Помнишь, о нем еще в тетрадке упоминалось? Ну, вроде та девушка приходила к обрыву, садилась на камень и плакала над своей печальной судьбой, а потом бросилась вниз и утонула…

– Мало ли чего бабки насочиняли, – отмахнулся Владимир. – Да и не могла она утонуть: под обрывом воды воробью по колено.

– Может, и так, только камень-то существует, – сказала Надежда и вскочила с места. – Пойдем покажу.

Как же не хотелось Владимиру покидать насиженное кресло подле очаровательной девушки, от которой исходил такой приятный переливчатый аромат, в котором угадывались и запахи луговых цветов, и свежесть утреннего ветерка, и… Словом, молодой человек так расчувствовался, так разнежился, что готов был, лишь бы не двигаться с места, горы свернуть. Или еще какую глупость несусветную совершить. Настолько настоящий миг показался ему прельстительнее самой таинственной и романтической легенды.

Но Надежда уже манила его за собой. Они вышли из дому и пошли по тропинке к обрыву. На самом его краю росла береза, отчаянно цепляясь корявыми корнями за песчаную осыпающуюся почву. Но стоять ей осталось так года два от силы, а потом вода и ветер сделают свое черное дело, и дерево рухнет вниз.

– Ну и где твой камень? – спросил Владимир, оглядываясь по сторонам.

В пределах видимости наблюдались только несколько берез, пара молодых сосенок и кусты орешника, с темно-зелеными зарослями ландышей возле корней.

– Там, – торжественно произнесла Надежда, подходя к обрыву и указывая куда-то вниз.

– Ты бы лучше отошла от края, – посоветовал Владимир и не без опаски взглянул туда, куда показывала девушка.

В воде, шагах в пяти от берега, действительно виднелся впечатляющего размера розовато-серый валун.

– Когда-то, как утверждают, он лежал наверху, но со временем скатился вниз, – пояснила Надежда. – Тетя Нила рассказывала, что раньше место это было достаточно глухое, безлюдное. Девушки любили приходить сюда, садиться на этот камень и выплакивать свои обиды и горести. Но наша девушка, наверное, была первой. Ты только представь: сумерки, завораживающая гладь реки, в которой отражаются первые звезды, тихий плеск волн и вокруг ни души. Только ты одна со своим горем…

– Впечатляет, – пробормотал Владимир. – Но все могло быть и не так.

– Нет, так, – возразила она. – Даже меня с подругой тянуло сюда, когда нам хотелось доверить друг другу самое сокровенное. Знаешь, всякие подростковые тайны и переживания, которые воспринимаются как ужасно серьезные. Да они такие, по сути, и есть с учетом возраста и приоритетов. И вот мы спускались по круче вниз, забирались на камень и говорили, говорили. Иногда плакали, так сладко, так самозабвенно…

– И взрослые вам разрешали сюда одним ходить?

– Конечно нет. И от мысли, что мы делаем что-то запретное, еще слаще замирало сердце.

Надежда улыбнулась своим воспоминаниям, а Владимир подумал, как было бы хорошо вот сейчас спуститься на берег, усесться в обнимку на нагретом солнцем валуне и представить, что они с Надеждой одни в целом свете и нет никого роднее их. Волны накатывают, бьются о камень, заставляя теснее прижиматься друг к другу. А затем опускаются сумерки, на далеком бакене зажигается красный огонек, из-за леса медленно выкатывается луна, молочный туман постепенно затягивает все вокруг кисейной пеленой…

– И потом, фамилия, которая начинается с буквы «С»… Как быть с ней?

Нельзя сказать, чтобы грубо, но очень уж не вовремя вырвали Владимира из его мечтаний и вернули в реальность.

– Прости, чья фамилия начинается с буквы «С»?

– Ну, того племянника из Санкт-Петербурга! Ты что, не слушаешь меня?

«Не хватало, чтобы она обиделась», – подумал Владимир и тут же выкрутился с ответом:

– Слушаю, еще как слушаю. Просто снова задумался, а вдруг инициалы К. и С. принадлежат все-таки ей, а не ему?

– Ему! В том-то и дело, что ему! – воскликнула Надежда. – Этому есть подтверждение. К тому же он был таким красавчиком, просто загляденье!

Владимира неприятно кольнуло ее восторженное замечание в адрес незнакомого мужчины.

– Я тоже женщинам, как правило, нравлюсь, – буркнул он с недовольным видом.

– Что?

– Рад, что тебе этот тип понравился, – произнес Владимир холодно и четко, вперив взгляд в пространство.

Надежда удивленно посмотрела на него и пожала плечами:

– Что ж тут такого странного? Увидишь его – скажешь то же самое.

– Кого увижу? Племянника из Санкт-Петербурга, которому в обед лет эдак двести пятьдесят стукнуло? Да и где ты с ним, интересно, познакомилась? Уж не на чердаке ли?

Он и сам не понимал, что его так разобрало, но не мог остановиться. Владимира так и подмывало зло острить и насмехаться.

Девушка внимательно посмотрела на своего собеседника, призадумалась на минуту и со вздохом сказала:

– Пойдем, я тебе его сейчас покажу. Сначала хотела повременить, думала сама разобраться, что да как. Но похоже, ты успокоишься, только когда увидишь его своими глазами.

Однако Владимир не собирался идти на попятный и расставаться с напавшей на него брюзгливостью.