Клиническая ординаДура

— В этом году, — ответил Саша и добавил уже от себя: — В Туле.

Заведующий отделением недовольно покосился на Сашу, но ничего не сказал. А что оно мог сказать в ответ на чистую правду из биографии ординатора Пряникова.

Журналист многозначительно хмыкнул и так же многозначительно посмотрел на Максима Семеновича. Во взгляде явственно читалась просьба: «Добрый дяденька заведующий, дай мне другого лечащего врача».

Максим Семенович Цаплин всячески старался угодить пациентам (и не без выгоды для себя, но это отдельная тема), но был у него пунктик — он не любил «шатаний-метаний». Этим термином Максим Семенович называл переход пациентов от одного врача к другому. К кому положили — у того и лечись! Мало ли, что в законе о праве выбора написано… Если все пациенты начнут выбирать себе врачей, то персонал от постоянных переводов из палаты в палату с ума сойдет! Опять же, особо одаренные личности могут менять врачей через два дня на третий. Как вы будете контролировать лечебный процесс при такой неэволюционной изменчивости? Кто будет нести ответственность за исход лечебного процесса? Врачи станут кивать друг на друга — «ой, да что вы ко мне пристали, ведь в мою палату его только вчера перевели». Нет уж, куда положили, там и лечись! Точка — и ша!

— Александр Михайлович, несмотря на свою молодость, очень знающий и квалифицированный врач…

Саша пожалел, что не снимает этот момент на камеру. Такие слова! И от кого? От заведующего кардиологией, который его ни в грош не ставил… О, как чудесен этот расчудесно-чудесатый мир!

— В отношении его компетенции вы можете быть абсолютно спокойным. А, кроме того, я контролирую все, что происходит в моем отделении…

Сашина школьная русичка Людмила Сергеевна убила бы за фразу «в отношении его компетенции вы можете быть абсолютно спокойным». Но доцент одной из самых передовых кафедр Российского университета демократического сотрудничества и, по совместительству, заведующий кардиологическим отделением в одной из самых передовых московских больниц, выдавал и не такие перлы. Когда сотрудники пытались убедить Максима Семеновича в том, с чем он был категорически не согласен, Максим Семенович говорил: «не надо пихать мне невпихуемое». А если кто-то из подчиненных огорчал Максима Семеновича, то слышал: «я как бы был на позитиве, а вы доставили мне негатив». О времена, о нравы, о лексика… Но на общем фоне — ничего удивительного. Сам без пяти минут академик Манасеин говорил слушателям на лекциях: «Положьте ваши телефоны и слушайте сюда». Услышав это в первый раз, Саша подумал, что заведующий кафедрой шутит, имитирует суржик для того, чтобы привлечь внимание аудитории. После нескольких повторений стало ясно, что шутками тут и не пахнет… Ложьте сюда! Хорошо еще, что не «сюды» и не «сюдой». И то хлеб.

На следующий день Журналист долго объяснял Саше, что он ничего против него не имеет, и вообще вопрос о переводе к другому врачу был «поднят» не им, а заведующим… И так далее, и тому подобное.

— Да не волнуйтесь вы, я все понимаю, — сказал Саша. — Желание лечиться у опытного врача естественно и логично. Опыт — это такое качество, которое ничем не заменишь.

Ерничал, конечно. Говорил «которое ничем не заменишь», а сам вспоминал любимую отцовскую присказку: «можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником». Однако Журналист принял Сашины слова за чистую монету и, как выражался заведующий отделением, «проникся к нему расположением». Оно и славно — с такими сложными людьми лучше жить в мире и дружбе.

Мужчина сорока трех лет со впервые возникшей стенокардией, да вдобавок к тому москвич и интеллигент просто не мог ускользнуть от внимания доцента Кармановой. Проживание в Москве было великим преимуществом для участия в клиническом исследовании, потому что с москвичом проще работать, чем с саратовцем или рязанцем. Москвичу проще приезжать на осмотры, а если он не может приехать, то исследователь посетит его на дому или в стационаре… Интеллигентные люди лучше понимают суть и цели клинического исследования, чем необразованные. Короче говоря, Журналист был идеальным кандидатом в участники клинического исследования препарата сазонал, предназначенного для лечения ишемической болезни сердца в начальной стадии.

Инна Юрьевна была «ну о-о-очень занятым человеком», поэтому на обрабатывание участников много времени тратить не могла. Проговаривала скороговоркой свое обычное «уникальная возможность… новейший препарат… необыкновенные результаты» и бежала дальше, оставив на тумбочке два экземпляра договора о проведении клинического исследования.

Слова «уникальная возможность», «новейший препарат» и «необыкновенные результаты» оказывали на пациентов поистине гипнотическое воздействие. На Сашиной памяти пока никто не отказывался от участия в исследовании. Все соглашались и все радовались удаче. Уникальная возможность — это же просто счастье!