Клинические разборы в психиатрической практике

Теперь о том, как развивалась его болезнь. До февраля, когда он заболел гриппом, у нас нет основания считать, что это был нездоровый человек, по крайней мере, данных об этом не было. Развивался нормально, без особенностей, закончил престижное училище ВДВ, работал военпредом, занимался боевыми искусствами. А затем — война. Он стал профессиональным воином. У большинства, прошедших через военную мясорубку, в дальнейшем в той или иной степени на короткое или продолжительное время остаются характерные психические расстройства. Они описывались еще и после Первой мировой войны. Вспомните Ремарка. В медико-психологической литературе эти расстройства после вьетнамской войны получили определение «посттравматический синдром» и позднее — «посттравматическое стрессовое расстройство». Я помню свое детство, вернувшихся с войны солдат, молодых мужчин — им было немногим за 20–30 лет. Они, напиваясь пьяными, со слезами вспоминали войну, о том, как они давили танками немцев, как теряли товарищей. А в трезвом состоянии они были такие забитые, немножко «пришибленные» молодые мужчины. Мы, мальчишки, которые слушали их «пьяные» рассказы, конечно, не могли это воспринимать нормально, считали их пьяницами. А это был настоящий посттравматический синдром. Многие из них потом очень быстро спивались и погибали. Обратите внимание, что многие настоящие фронтовики, прошедшие горнило войны, не любят о ней рассказывать. И только потом, через много лет они делятся воспоминаниями и то ограниченно. Судя по высказываниям нашего больного, его фронтовые переживания обострились недавно, только после нейроинфекции, он впервые пошел в церковь исповедоваться в военных грехах, ему только сейчас стали сниться сны, где он пишет «похоронки». Таким образом, можно сказать, что инфекционное заболевание, усугубившее органическую патологию ЦНС, резко астенизировавшее больного, повлекло за собой обострение латентного посттравматического синдрома. Стержнем его болезни является травматическая энцефалопатия. Алкоголизм, безусловно, усугубил церебральную патологию. Даже по неполным, путанным данным анамнеза, бравадным рассказам о запредельных, безусловно смертельных дозах алкоголя, можно утверждать, что у больного 2-я стадия алкоголизма, алкогольный «стаж», безусловно, большой, а настоящая ремиссия исключительно терапевтическая.

Таким образом, диагноз можно сформулировать так: «Энцефалопатия сложною генеза, психоорганический синдром у личности с эпилептоидными чертами и нажитой психопатизацией. Обострение посттравматического стрессового расстройства».

Теперь о терапии. Я думаю, что, конечно, на первом месте должна быть дегидратация. Я бы порекомендовал провести курс магнезии. В неврологической практике считается, что наиболее эффективный способ снижения внутричерепного давления — глицерин в смеси с сиропом. И, конечно, ноотропы. Ноотропы улучшают работу мозговых клеток. Это как бы витамин для мозга. Если пользоваться ноотропилом, то надо давать по 3–4 г в сутки, можно еще добавить церебролизин, может быть, сейчас, может быть, попозже внутривенно по 5 мл. Витамины ему нужны обязательно, желательно в больших дозах, а также транквилизаторы, финлепсин, азалептин и психотерапия.

6. Болезнь Альцгеймера в сочетании с нейросифилисом

Семинар ведет проф. А. Г. Гофман

Врач-докладчик М. Ю. Чеботников

Уважаемые коллеги, вашему вниманию представляется больной П., 1945 года рождения, находящийся на лечении в больнице им. В. А. Гиляровского с 24.01.2003 г. по настоящее время.