Клиника «Амнезия»

Девочка повела нас с пляжа мимо гостевых домиков по направлению к бару под навесом из пальмовых листьев. В разгар туристического сезона здесь, видимо, собирались любители серфинга, однако в данный момент в заведении было пусто, если не считать немолодого хиппи с грязными седыми волосами. Он стоял к нам спиной, так низко согнувшись над жаровней, что казалось, будто он метет бородою пол. На хиппи были парусиновые шорты и белая футболка с обрезанными по плечи рукавами. Руки покрыты следами солнечных ожогов. Мне он показался чем-то похожим на обезумевшего от постоянного голода и одиночества отшельника. Он словно ожидал момента, когда ему наконец удастся проглотить последний кусочек пищи, который имел несчастье оказаться на его жаровне. Когда же мы подошли ближе, оказалось, что хиппи выкладывает на решетку полоски говядины, нанизанные на тонкие деревянные шпажки. С одной стороны мясо успело слегка подгореть и с шипением пускало сок, с другой все еще оставалось непрожаренным, кроваво-красным. Услышав наши шаги, незнакомец поднял голову и посмотрел в нашу сторону.

— Привет, малышка! — произнес он, обращаясь к нашей новой знакомой. — Кого ты мне привела?

Судя по выговору, перед нами был уроженец Калифорнии.

— Привет, папа, — ответила та. — Это новые постояльцы.

— Нужна комната, парни? Не желаете отведать мяска?

— Нам, пожалуйста, и то и другое, — ответил Фабиан, бросая рюкзак на песок.

Отец Сол представился нам — Рей. В свою очередь, мы назвали ему свои имена, и он несколько раз их повторил. Такое ощущение, будто они были для него в новинку, и он словно попробовал их на язык. Например, имя «Фабиан» он произнес почему-то как «фейбл». Внешность у Рея была слегка пугающая. Его борода настолько затмевала собой остальные черты лица, что возникало ощущение, что те лишь боязливо выглядывают из могучих непроходимых зарослей. В обрамлении столь густой бороды зубы Рея смотрелись довольно зловеще, словно у людоеда, однако когда мы с Фабианом немного привыкли к нему, Рей стал нам даже чем-то нравиться.

Рей был хозяином гостевых домиков, однако весь этот, с позволения сказать, гостиничный бизнес в Педраскаде раньше назывался «Заведением Хуана». Хуаном звали местного рыбака, который в конце семидесятых годов, уйдя на покой, решил построить несколько пляжных домиков. Рей был первым его постояльцем и поселился на берегу, еще когда не все бунгало были достроены до конца, а город еще не являлся пристанищем серфингистов — так, крошечная рыбацкая деревушка. Рей сразу влюбился и в домики Хуана, и в его девятнадцатилетнюю дочь и поспешил признаться в своей двойной любви. Теперь этот «гостиничный комплекс» по идее следовало бы именовать «Заведением Рея», но Рей не видел смысла в изменении названия. Ему нравилось продолжать дело, начатое покойным тестем, да и в коммерческом отношении неразумно называть заведение именем какого-то гринго, тем более вывешивать такую вывеску над входом.

Гостевые домики располагались вокруг центрального двухэтажного строения, где обитал сам хозяин и находился главный бар. Неподалеку приютился сарайчик, который служил импровизированной уборной с засыпанной опилками выгребной ямой, и душевой, устроенной из старой цистерны. Сливное отверстие было накрыто бамбуковой решеткой, а для подачи воды нужно было дергать за цепочку, открывавшую в цистерне отверстие. На всем пространстве вокруг бара стоял сильный запах дыма от жаровни и сока лайма. Сквозь постоянное жужжание облака насекомых доносилось журчание какого-то подземного источника.

Обычно, сообщил нам Рей, здесь бывает уйма туристов, однако на данный момент мы с Фабианом — единственные его постояльцы. Хотя он, по его собственному признанию, был «бездельником», Рею удалось скопить прилично деньжат — своего рода компенсация за те убытки, которые Хуан нес практически все время. Подобно многим калифорнийцам, Рей был бездельником с неплохим доходом.

— С какой стати мне возвращаться в Штаты? — заявил он. — У меня здесь есть все, что только душа пожелает. Разве можно найти работу лучше, чем подсказывать людям, как им приятно проводить время?

В тот вечер мы разожгли на берегу костер и, усевшись вокруг, ели жаренное на гриле мясо, запивая его холодным пивом. Я попытался представить себе, что прожил на этом пляже двадцать лет, как Рей. Просто невероятно — как можно привязать себя к человеку или месту на такой огромный срок.

Жену Рея звали Кристина. Она рассказала нам, что никогда в жизни не стригла волос, и теперь они — от корней с легкой проседью до посеченных концов — струились темной волной почти до колен. Кристина носила свободную одежду синих или розовых тонов. Ее спокойная уверенность и приятное лицо удивительно контрастировали с внешностью и манерами мужа. Несмотря на крупное телосложение, Кристина двигалась с поразительным изяществом и грацией, чем-то напоминая мудрую гориллу, выбравшую себе в супруги чокнутого павиана.